Human child: Питер Пэн возвращается домой
19 марта 2015, 13:14
Вчера в «Гоголь-центре» в третий и последний раз показали спектакль «Human child» («Дитя человеческое»), автором и постановщиком которого выступил Дэн Колли. Спектакль прошел в рамках театральной программы ирландской неделе в Москве Fringe Fest.
На самом деле, все начинается еще до открытия самого сценического действия: актеры поигрывают на своих гитарах, что-то напевают, а в центре сцены – большая кровать, в которой спит «дитя человеческое» — пока не спектакль, но уже не репетиция, установка на то, что сегодня мы — и актеры, и их персонажи, и зрители будем соучастниками.
А пролог в постановке, кажется, совсем не обещает сколько-нибудь серьезного повествования. В лучших традициях детских утренников взрослых зрителей (спектакль 16+) «раскачивают» : артисты поют, а публика должна повторять в ответ – сначала звуки, а потом припев песни. Камерность зала и отсутствие видимого барьера между зрителями и сценой помогают избежать напряжения: зрители довольно легко откликаются. Но этот ход — не просто дань интерактивности – ту же самую песню мы споем в финале, но уже осмысленно.
Любой пересказ основного действия сведется к некой истории о «Питер Пене»: у девочки не выходит «быть послушной и вести себя как взрослой», в школе ей скучно, сверстники больше не понимают ее «детских» игр, а отец, как полагается родителям, волнуется лишь о ее поведении и порядке комнате. Единственный друг Лилии (так зовут девочку) в этом «непонимающем» мире- игрушечный крыс Гарри, с которым она путешествует в мир своих фантазий, превращаясь то в волшебную принцессу, то в могущественного лорда крепости. Однажды ночью все переворачивается — к Лилии прилетают самые настоящие, при всей комичности и неординарности внешнего вида, феи. Они в восторге от игр девочки и забирают ее с собой туда, где можно играть целыми днями, оставляя вместо Лилии ее подменыша. Но все оказывается не так радужно и сказочно: «любовь» игрушечного крыса Медведь Генрих рассказывает Лилии, что всех детей феи рано или поздно превращают в звезды, которые остаются светить на небе и смотреть на своих подменышей. Единственный способ попасть домой – забраться на высокую гору к Кузнецу, расковать цепи, уже давно связывающие сердце Генриха и отпустить к нему Гарри.
Помимо самых серьезных переживаний и решений, с которыми сталкивается Лилия, в спектакле органично присутствует некоторый дополнительный уровень, рассчитанный «на взрослого». Прежде всего, это текст: тонкий и вдумчивый, не лишенный наивности и беззаботности, но при этом с ироничной игрой слов: так игра в shipwreck (кораблекрушение) одному из фей напоминает слово relationship (отношения) – игру, в которую «он больше не играет». Важно заметить удачность перевода текста пьесы, который можно было читать в виде субтитров с экранов.
И, конечно, музыка – то, без чего спектакль был бы совершенно другим. Песни в постановке живые и заразительные: полуфольклорные мелодии акустической гитары и похожих на нее народных струнных, простые, но не бессмысленные тексты. И при всей кажущейся импровизации, поют актеры действительно хорошо и профессионально, а саундтрек после спектакля хочется переслушать еще раз. Сочетание видимой легкости и отработанности есть и в декорациях и реквизите: они минимальны, но постоянно трансформируются, переходя из одного образа в другой, точно передавая именно ту картинку, которую достраивает наше воображение. Так же органично меняют образы и актеры, легко меняя свои роли как в детской игре, в которую играет слишком мало детей.
Действие подходит к концу. Мы снова поем песню, чтобы вернуть Лилию домой. «В этом мире много скорби, и я это осознаю» — произносит она заклинание в конце пьесы, чтобы снова вернуться на свое место, занятое подменышем. И это утверждение совсем не пессимистично. Здесь нет места ностальгии по детству, «которое никогда не вернуть». Лилия приняла этот мир, потому что поняла, что именно в нем она может быть собой и делать выбор. Вероятно, это и есть взросление, но кто сказал, что теперь отменяются все игры?
