Анастасия Пальчикова: «Меня сравнивали с Рошин Мёрфи»

20 апреля 2018, 10:50

Вчера в клубе «16 тонн» со своим новым альбомом Albome Fatale выступила музыкант и сценарист Анастасия Пальчикова. «365» поговорил с исполнителем о том, как выражается в профессиональной деятельности различие в английском и русском менталитетах, конкурентноспособен ли сегодня российский кинематограф и как ей удается совмещать сольную и сценарную карьеру.

Анастасия Пальчикова – российский сценарист, наиболее известный благодаря своей работе над фильмом «Большой» Валерия Тодоровского. Сценарий принес выпускнице ВГИКа победу на национальной кинопремии России «Золотой орел – 2017». В сотрудничестве с Александром Коттом, снявшим «Брестскую крепость», серию фильмов «Елки», Анной Меликян, выпустившей фильм «Про любовь», Владимиром Мирзоевым и другими режиссёрами ею были написаны сценарии для сериалов и фильмов, вышедших на федеральных каналах.

Сольную музыкальную карьеру Пальчикова ведет с 2009 года. До прошлого года она выступала с группой «Сухие», затем оказалась среди британских деятелей культуры. На данный момент исполнитель работает над новыми альбомами музыкального проекта Gg на русском и английском языках.

Музыкальный проект Gg набирает популярность за рубежом. Расскажите, как вас нашли европейские менеджеры?

Проект не то, чтобы набирает популярность за рубежом, он там возник. Я выступала в Лондоне с группой, британские менеджеры меня случайно услышали, сказали, мне нужно петь на английском. С  продюсером Эдди Атлантисом мы записали EP из трех песен, и он очень хорошо зашел в британские чарты. Мы выпустили все это под именем Gg – ginger, «рыжая». Потом я закончила российскую историю с лейблом Velvet music, распустила группу. Уехала в Лондон и записала большой альбом. Но мне стало жалко, что остались неформатные песни на русском языке, которые не вписывались в шоу-бизнес. Так что мы записали их с музыкальным продюсером Димой Берестовым и выпустили под тем же именем – Gg. В общем, это британская история, перешедшая в Россию.

Ваш мини-альбом 4 Days занял 10 место в iTunes в Нидерландах, 7 место в британском поп-чарте, попал в 17 строчку клубных чартов Британии и в обзор влиятельного музыкального журнала Music Week. В чем его уникальность?

Музыкальные британские критики про это пишут – о настроении альбома, мелодизме. Сравнивали с Рошин Мёрфи и другими исполнителями. Они лучше скажут, в чем уникальность.

Почему альбом назван «4 дня»?

Мы писали по песне в день, записали с нуля 3 песни и одну инструменталку за 4 дня.

Очевидно, есть успех на западе. Что надо сделать, чтобы альбом стал успешен в России?

Наверное, сменить менталитет. Музыкальный. С кино все ведь неплохо в этом смысле. Российские фильмы ценятся в мире, номинируются на «Оскар», получают призыв в Каннах. А в плане музыки Россия как будто далекий провинциальный город. Мир движется одним путем, там столько движухи, сливаются жанры, открытия новые, а российская эстрада как бы не в курсе. Радиоформат Британии – это время звучания песни – примерно 3-3:30, в остальном ты можешь делать, что хочешь: паузы в бриджах, рифы, странные аранжировки. На российских радиостанциях очень жёсткий формат. И в текстах, и в музыке. Делаешь провис между куплетами на одном синтовом звуке, и тебе сразу – «да вы что, куда такие паузы, заполняйте битом».

Возникли ли у вас какие-то сложности во время работы с британскими менеджерами?

Нет. На самом деле, когда мы выпустили EP и приехали на фестиваль, для меня стало откровением, что можно ни о чем не волноваться. Я привыкла находиться в напряжении и контроле. Привыкла, что надо думать о чем угодно – о музыкантах, о том, почему клавиши не идут на выход, обо всем, только не о собственном настроении. Но когда мы приехали на фестиваль в Лондон, вокруг меня прыгали музыканты, только бы я была в правильном состоянии для выступления. Я даже растерялась. Стояла с микрофоном полчаса до концерта – это что, мне не надо ничего проверять, вы реально все сделали?

А что, по вашему мнению, нужно сделать, чтобы в России стало так же?

Это не вопрос отдельных  косяков, а вопрос правильно выстроенной системы.

Творческие профессии рано или поздно способствуют появлению проблем с самоорганизацией, планированием дня из-за ненормированного графика, но вы успеваете и развиваться в музыкальном направлении, и заниматься сценарным мастерством. В чем секрет грамотного распределения времени при условии, что любому делу надо отдаваться полностью?

У меня нет проблем с тем, чтобы заставить себя что-то делать – записывать альбом или писать сценарий. Другое дело – помимо творчества есть очень много организаторских вещей. Когда это сценарий, ты еще можешь все скинуть на режиссёра или продюсера, а когда сама делаешь музыкальный проект, приходится все разруливать. Поэтому приходится заранее все считать по минутам: кому позвонить, кого проверить.

Ранее ваши композиции были очень оптимистичны, а вы на всех выступлениях и в клипах – активны и энергичны. Как вы ловили эту волну?

То был немножко необходимый, специальный «закос» на оптимизм, который мне лично не нравился. Я не депрессивный человек, но жизнь устроена немножко сложнее, чем «будь со мною, сердце на ладони» (это не цитата из моих песен, если что). Не я делала старые клипы, поэтому мне сложно за них отвечать. Но песни писала я, это была моя попытка зайти в формат, песня «Танцуй» была максимальным компромиссом с форматом. Сейчас, слава Богу, я никуда не встраиваюсь. Так что я бы не сказала, что нынешние песни очень уж позитивны.

Что для вас музыка?

Свобода. Эмоция. В музыке ты без посредников. На съёмках – у тебя под сто человек, большой процент задуманного теряется, потому что невозможно пройти сквозь актёров, технический персонал и гримеров без потерь. А здесь только ты и Logic (музыкальная программа).

Поговорим о кино. На премии «Ника» Алиса Фрейндлих, сыгравшая в «Большом» преподавателя в балетной академии, получила награду в номинации «лучшая актриса второго плана». Вы в январе были награждены «Золотым орлом» за лучший сценарий. Шесть номинаций фильма на «Золотом орле», две номинации на «Нике», – стало ли вам поступать больше предложений после выхода фильма?

Мне стало поступать больше предложений после того, как я написала сценарий «Большого», это было задолго до вышедшего фильма.

В «Большом» балет предстает как школа выживания, в которую оказалась помещена с виду хрупкая, но внутри сильная, стойкая духом девочка. Рожденная для танцев, она рвется к мечте, и, несмотря на подлость преподавателей и соперниц, сохраняет веру в себя. Юлия Альшанская против мнимой «примы» – и в этом поединке побеждает первая, прыгнув, сделав невозможное. Как вы трактуете эту кульминацию фильма?

Если говорить о реальных тяготах балета, они гораздо суровее. Мы с Валерой Тодоровским сознательно не стали спекулировать стеклом в пуантах. Фильм не про это. И потом – я не могу сказать, что Юля выигрывает. Она проигрывает всю дорогу, «лажает» на каждом шагу. Это девочка, которая одарена огромным талантом от природы, но, в отличие от своей подруги, она совершенно не способна отвечать за свои таланты. Но ей дается второй шанс.

Собираетесь продолжать работать с Валерием Тодоровским?

Я надеюсь, что это случится, да. Но сейчас буду снимать свое кино, поэтому буду только в нём.

Почему именно он стал вашим фаворитом во время учебы во ВГИКе?

Я вообще не смотрела кино до того, как поступила во ВГИК: у меня не было телевизора. И во ВГИК я пошла, потому что влюбилась в мальчика, который там учился. Я читала книги. А российские фильмы я впервые увидела во ВГИКе. Сначала я пришла в ужас, думая: «Это все не для людей, как в этом можно работать, что я тут буду писать». Но потом посмотрела  «Мой сводный брат Франкенштейн», «Любовник», и поняла: «Вот режиссёр, для которого я могла бы писать, этой мой нарратив».

Довольны ли вы тем, как воплощаются ваши сценарии?

В целом – да, я везучий сценарист. Я не принадлежу к тем сценаристам, которые жалуются на снятое кино. Я считаю, если не нравится, – бери камеру и сам снимай. Режиссёр сделал – все, это ответственность режиссёра. Но в любом случае мне еще ни разу не хотелось снять свою фамилию с титров.

Используете ли вы в своих сценариях какие-то штампы?  

Узнаваемые вещи есть. У меня, например, обязательно какой-то персонаж сценария говорит «Но пасаран». Почему – не знаю. Мы сейчас в Минкультуры подаем сценарий «Подвиг». И у меня там тоже один из второстепенных персонажей говорит «Но пасаран». Я когда заметила – эту фразу убрала. Подумала, да что ж у меня во всех фильмах это торчит? Но Леша Смирнов, режиссёр, мне сказал: «Пусть останется, это твоя подпись такая».

А свой фильм вы не хотите снять?

Я буду снимать свой фильм. Сейчас заканчиваю сценарий.

 

Текст: Елизавета Иванчук

НОВОСТИ


ВАМ МОЖЕТ ПОНРАВИТСЯ