Владимир Овчаренко: «В истории остаются только имена художников и тех, кто их работы покупал»

17 мая 2016, 09:47

Владимир Овчаренко, арт-дилер и коллекционер, внесший огромный вклад в развитие и популяризацию современного искусства в России, рассказал Екатерине Фроловой, какие последствия для мозга может вызвать интерес к современному искусству, почему люди всегда «голодные до новизны» и зачем новые смыслы нужны обществу, а также о том, почему только имена коллекционеров и художников остаются в истории.

Владимир Овчаренко — основатель галереи «Риджина», первого аукциона современного искусства в России VLADEY, сооснователь Red October Gallery и международной ярмарки современного искусства Cosmoscow, ключевой участник многих процессов на рынке современной России с самого его зарождения и до настоящего времени. В Московском Музее Современного Искусства можно увидеть избранные произведения из личной коллекции Владимира Овчаренко на выставке «Борщ и шампанское», которая проходит до 5 июня.

Владимир Овчаренко

Владимир Овчаренко

Во многих интервью вы рассказывали про состояние и проблемы рынка российского современного искусства, но мне хотелось бы побеседовать с вами в другом ключе и увидеть, как и почему сфера современного искусства стала вашей стихией. Вы закончили Московский финансовый институт, в разные годы возглавляли финансово-промышленные группы «Русский мир» и Politex, а также Европейский торговый банк. Интересно, как будучи рациональным финансистом, вы научились понимать современное искусство, которое многим людям кажется иррациональным?

У меня нет специального подхода к пониманию искусства, я не отношусь к искусству «рационально или иррационально». Мне повезло встретить в жизни замечательных художников и созидателей, с которыми сотрудничаю и дружу уже 25 лет: Олег Голосий, Олег Кулик, Семен Файбисович, Иван Чуйков, позже Сергей Братков. Встреча и общение с такими людьми – подарок судьбы, это позволяет смотреть на многое «перпендикулярно» и стимулирует «креативить» и в своей бизнес-деятельности.

«Сам характер и работы, которые делал Олег Голосий, заставили меня почувствовать, что я столкнулся с тем, с чем раньше никогда не сталкивался — с настоящим художником»

Вы и раньше признавались, что посвятили себя сфере искусства во многом благодаря встрече с художником Олегом Голосием, чьи работы в значительной степени определили художественную жизнь начала 90-х годов. На выставке «Борщ и шампанское» показано несколько его работ, а какие из них произвели на вас то самое «необратимое» впечатление?

Я познакомился с ним весной 1990 года. Да, это именно тот художник, который сделал так, что у меня в голове что-то «щелкнуло», и это послужило толчком к открытию галереи «Риджина» в том же году. Сам его характер и работы, которые он делал, заставили меня почувствовать, что я столкнулся с тем, с чем раньше никогда не сталкивался — с настоящим художником. Его работы (1988, 89 и 90-х годов. — Прим. «365».) были чем-то очень новым и захватывающим. Несмотря на то, что все жили тогда бедно и в магазинах было шаром покати, он делал трех- и шестиметровые картины, потому что холст и масло были доступны. Меня работы Олега Голосия сильно впечатлили, и я начал думать, как могу помочь талантливому, а это было очевидно, художнику. Но я не ставил себе задачи «Как продать этого автора?» В 90-м году это был риторический вопрос. На выставке есть его картины 1991-92-х годов, и они из десятка самых важных работ, которые он сделал в своей жизни. Это подчеркнуто и экспозиционным решением: они висят в одном зале с работами Нео Рауха (Один из самых продаваемых современных художников в Германии. — Прим. «365».) и абсолютно не уступают ему, как минимум.

Олег Голосий "Памятник мне", 1991

Олег Голосий «Памятник мне», 1991

«Вы, наверняка, хотите, чтобы я вывел для ваших читателей какую-то математическую формулу: чем все в современном искусстве занимаются, зачем это нужно, почему оно столько стоит и так далее. Но простого ответа на эти вопросы нет»

Вы говорили, что западные коллекционеры, в отличие от русских, которые покупают только «понятное» для них искусство, приобретают произведения, которые они недопонимают, чтобы «дойти» до их смысла. В вашей коллекции есть работы, которые вы разгадываете до сих пор?

Картины, представленные на выставке «Борщ и шампанское», — это выборка самых сильных работ в моей коллекции. Со многими из этих работ я уже в течение многих лет, и до сих пор во всех них я нахожу нечто интригующее. Это сложные взаимоотношения, я сомневаюсь, что есть термины, прямо описывающие это. Для меня важно другое — «волнует/не волнует». От этого зависит, выстраивается диалог с произведением искусства или нет. Это не игра в разгадывание, когда ты хочешь найти какой-то ключ к его пониманию, а нашел — всё надоело. Вы, наверняка, хотите, чтобы я вывел для ваших читателей какую-то математическую формулу: чем все в современном искусстве занимаются, зачем это нужно, почему оно столько стоит и так далее. Но простого ответа на эти вопросы нет. Каждый отвечает на них по-своему. Этим и ценно общение с миром искусства, каждый может найти здесь что-то для себя интересное, свою нишу или закуток. Безусловно, коллекционирование – самый интригующий и захватывающий процесс.

Р. Тал "Ню", 2001

Р. Тал «Ню», 2001

Вполне естественно, что большинство людей ждут от искусства чего-то прекрасного и вдохновляющего. Какие работы из экспонатов «Борщ и шампанское» наиболее точно отображают ваши эстетические идеалы?

Эстетические идеалы — это про что? Понимаете, для вас одно будет «прекрасным», для меня окажется другим, а может и противоположным. Все работы, которые показаны на «Борщ и шампанское», для меня прекрасные — как это суммировать? Я повторю, когда выстраиваешь отношения с произведением искусства, то оно тебя чем-то завораживает — вот и все. Это не о «прекрасном» рассуждения. Может, вы нашли одну какую-то работу, которая вам нравится, другой зритель вообще ничего не найдет, но пойдет на Крымскую набережную, где собраны салонные художники, и найдет для себя «прекрасное» там. Ну и отлично! Мы всегда поддерживаем стремление человека к поиску «прекрасного».

Дуэт Клэр Фонтэн "Разрушение молодит"

Дуэт Клэр Фонтэн «Разрушение молодит»

Вы неоднократно заявляли, что пропагандируете современное искусство в России. Вы себя ассоциируете с образом скульптуры «Пропагандист» Джонатана Мезе, которая показана на выставке?

Я думаю, что все работы, представленные на выставке «Борщ и шампанское», так или иначе, имеют ко мне отношение. Когда ты выносишь свою коллекцию на суд публики, это очень ответственное и рискованное решение. Одно дело, когда купленные произведения висят у тебя дома или лежат на складе, но если ты решил показать их как выставку, тем более в музее, будь готов и критике, и к разбору твоих вкусов и предпочтений на составные части. Мне интересен такой вызов, я уверен в успехе выставки. Что касается «Пропагандиста» Джонатана Мезе, то, конечно, эта работа из актуальных, мы же пропагандируем этой выставкой свое, подкупаем: «Вот, смотри, каждый может сделать коллекцию. Возьми небольшой мешок с монетами и покажи всем факи, ты это можешь».

«Если мы говорим об авангардном направлении современного искусства, то там всегда присутствует сложная игра со смыслами. Тот человек, который может этими смыслами заразиться, начать их выстраивать в систему и коммуницировать с ними, конечно, забирается все выше и выше в понимании жизни»

Джонатан Мис "Пропагандист", 2005

Джонатан Мезе «Пропагандист», 2005

Если не говорить о пользе для художников и галеристов, то зачем популяризация современного искусства простым зрителям? Что изменится в обществе, если современное искусство станет таким же популярным, как айфоны?

Сейчас современное искусство находится в конкуренции не только с классическими образами или произведениями, но и со всевозможными средствами коммуникации и массмедиа. Интернет и телевидение тоже транслируют образы и картинки, их сейчас мириады. То, что мы пропагандируем в искусстве, — это окультуривание, а не обалванивание людей. На мой взгляд, «окультуривание» человека — это очень добрая и правильная миссия. Человек, который начинает интересоваться современным искусством, будет анализировать множество образов, как-то их переосмысливать, а это большая интеллектуальная работа, это увлекательно и бесконечно. Ведь произведения современного искусства не о цветочках, которые можно на кухоньку повесить. Если мы говорим об авангардном направлении современного искусства, то там всегда присутствует сложная игра со смыслами. Тот человек, который может этими смыслами заразиться, начать их выстраивать в систему и коммуницировать с ними, конечно, забирается все выше и выше в понимании жизни.

Юрий Лейдерман "Молекула", 1987

Юрий Лейдерман «Молекула», 1987

Если посмотреть, какие образы наиболее популярны в Интернете, то получается, что современное искусство конкурирует опять-таки с общепринятой красотой?

Да, это поп-культура, давайте возьмем из нее образ милых котиков для сравнения. Если посмотрите, что люди больше всего лайкают в соцсетях, то это будут как раз котики. Этот простой и попсовый образ — один из полюсов в культуре, а в современном искусстве все смыслы усложняются или доводятся до максимума, как в случае с «Черным квадратом» Малевича или «Фонтаном» Дюшана. Современное искусство — полюс, противоположный образу котиков, между ними гигантская пропасть. Мы взяли и сравнили белое и черное, но не стоит забывать, что между ними есть еще много оттенков серого.

А как может зародиться интерес к современному искусству у человека, воспитанного на классических и традиционных образах?

Обычно интерес движется как раз от классики к авангарду и современному искусству. Сначала идет процесс изучения истории развития классического искусства, а потом уже истории развития авангарда. В какой-то момент человек думает: «Я прочитал все учебники, понимаю, как развивалось искусство, но что существует сейчас? Какие художники, произведения и выставки еще не описаны ни в каталогах, ни в учебниках?» Так возникает интерес к современному искусству и желание участвовать в живом процессе, в том числе и через покупку произведения искусства.

Василий Цаголов, Без названия, 2002

Василий Цаголов Без названия, 2002

«Современное искусство — полюс, противоположный образу котиков, между ними гигантская пропасть. Мы взяли и сравнили белое и черное, но не стоит забывать, что между ними есть еще много оттенков серого»

Вы говорили, что многие сегодняшние выставки современного искусства широкому зрителю не понятны, потому что сделаны, словно для узких специалистов рынка искусства. Вы же считаете, что зрителю обязательно должны быть даны «ключи и коды» для понимания произведений и экспозиционных решений кураторов. Объясните, например, почему картины Даниэля Рихтера висят в одном зале с фотографиями из серии «Если бы я был немцем», почему работа Леонида Сокова «Мишаня» висит напротив работы Ильи Кабакова, почему картина со странной девочкой «Бекки» Даны Шутц находится напротив полотна про феминизм Константина Звездочетова из серии «Раз картошка, два картошка»?…

«Ключи и коды» — это то, благодаря чему у зрителя возникнет хоть какой-то интерес к тому, что ему показывают. Я не имел в виду, что для зрителя должны все «разжевать» и рассказать, какое отношение у него должно сформироваться к увиденному. Удачные выставки современного искусства — те, которые побуждают зрителя произвести работу внутри себя и в чем-то даже преодолеть лень. Многие думают: «Зачем разбираться в современном искусстве? Хрень какая-то, мои дети также бы нарисовали». Подобные вопросы мы часто слышим, это привычное отношение. Но цель выставки современного искусства — все равно зацепить и заинтриговать зрителя, даже если он пессимистично и скептично настроен. Надо попытаться его перевербовать, мы же пропагандисты (Смеется. — Прим. «365».). В экспозиционном решении выставки «Борщ и шампанское» присутствует повествовательная история. На мой взгляд, это решение очень близко к идеалу — нет слабых мест. Такие выставки вы еще не скоро увидите в России, так что пользуйтесь моментом. Здорово, что вы нашли своеобразные связи в экспозиции. «Мишаня» — вроде, детская игрушка, а рисунок Кабакова — это тоже из серии, стилизованной под детские рисунки. Если вас как-то нервирует, что картина «Бекки» Даны Шутц, портрет современной очень «западной» дамочки, висит напротив ироничного высказывания про феминизм русского художника, то выставка достигает своих целей. Самое плохое, если зритель просто равнодушно разворачивается и уходит с выставки.

Дана Шутц "Бэкки", 1999

Дана Шутц «Бекки», 1999

«Удачные выставки современного искусства — те, которые побуждают зрителя произвести работу внутри себя и в чем-то даже преодолеть лень. Многие думают: «Зачем разбираться в современном искусстве? Хрень какая-то, мои дети также бы нарисовали». Подобные вопросы мы часто слышим, это привычное отношение»

Да, вы говорили в одном из интервью, что самое плохое в отношении искусства — это равнодушие, а негативная реакция даже интереснее. Как влияет на зрителя негативное впечатление от произведения?

У него сердце начинает колотиться, он полицию вызывает или приезжает домой и начинает писать письма в какие-нибудь инстанции о том, какое это безобразие. Значит, у него башка включилась, возможно, что пока не в том направлении, но уже начала работать — может, до этого и не работала.

То есть только когда человек выходит из зоны комфорта, у него в голове начинается настоящая мыслительная работа?

Да. Основной негатив по отношению к современному искусству идет от лени думать и размышлять. Кнопка телевизора, стакан пива, ноги в тапочках на стол — и нормалёк для некоторых. Зачем думать-то, если из телевизора им и так все расскажут, что делать. Скажут на войну в Сирии пойти — пойдут.

Дмитрий Гутов, Триптих, 1989

Дмитрий Гутов, Триптих, 1989

В пресс-релизе выставки говорится, что вы собирали эту коллекцию «для себя», а не для дальнейшего публичного показа или перепродажи. Почему же вы её публично демонстрируете?

Со своей командой я много думал и обсуждал, какую выставку можно было бы сделать к 25-летию «Риджины», но нам не хотелось показывать ретроспективу или просто групповую выставку — эти идеи не казались нам интригующими и способными по-настоящему впечатлить зрителя. Когда на столе оказалось предложение показать самые сильные работы из личной коллекции, я подумал, что это интересно. Во-первых, я получил возможность посмотреть на себя со стороны через эти произведения. Во-вторых, это подведение промежуточных итогов, когда можно наконец-то оглянуться назад и оценить, что правильно было сделано и выбрано. Я считаю, что эта выставка очень важна и для художников, которые в ней участвуют, потому что самые сильные их работы, которые не должны пылиться на складе, показаны в правильном месте и в правильном контексте и начинают жить в публичном пространстве. Но выставкой мы хотим не только обратить внимание на лучших художников из России, мы надеемся, что нам удастся обратить внимание публики и на возможности коллекционирования. Я вижу большой потенциал как в развитии рынка современного искусства в России, так и вообще, в интересе людей к культуре и к искусству.

Леонид Соков "Мишаня". 1984

Леонид Соков «Мишаня». 1984

«Если вас как-то нервирует, что картина «Бекки» Даны Шутц, портрет современной очень «западной» дамочки, висит напротив ироничного высказывания про феминизм русского художника, то выставка достигает своих целей»

Вы много раз говорили, что Россия «не модная страна», и поэтому российское современное искусство не пользуется большой популярностью на международном рынке. Что значит «мода» в контексте страны и искусства?

Сейчас, если ты говоришь, что русский, то тебе сразу отвечают: «А-а-а, это вы Крым оттяпали» или «А-а-а, это у вас коррупция». В мире, к сожалению, сейчас популярен такой образ России, и, конечно, он дает соответствующие результаты. Здесь важно сказать, что проблема не только в том, что нас «не любят». Наше государство не поддерживает современное искусство, и вы можете регулярно слышать об этом из уст министра культуры. Правду же никто не любит, поэтому все государственные инвестиции идут в удобную сказку, которую хотят людям навязать. Частные лица, как могут, поддерживают процессы на территории современного искусства, но тем не менее нет консолидированного сообщества, которое бы сказало: «Мы хотим, чтобы мир воспринимал нас не только как агрессивное государство с ракетами, но и увидел, что мы можем важные миру культурные смыслы производить!»

Борис Орлов "Букет из обрезанных крыльев", 1989

Борис Орлов «Букет из обрезанных крыльев», 1989

«Мы хотим, чтобы мир воспринимал нас не только как агрессивное государство с ракетами, но и увидел, что мы можем важные миру культурные смыслы производить!»

Во всем мире знают, что Овечкин — самый сильный хоккеист на планете, а Шарапова, не смотря на скандал (допинговый скандал из-за употребления запрещенного препарата мельдония. — Прим. «365».), входит в топ-5 мировых звезд тенниса. Но что знает мир про наших деятелей культуры? Кто, кроме, может быть, Анны Нетребко, является реальной мировой звездой? У нас были Андрей Тарковский и Владимир Меньшов, который, даже несмотря на «холодную войну», выиграл награду в Голливуде с лентой «Москва слезам не верит» («Оскар» в 1981 г. в номинации «Лучший фильм на иностранном языке». — Прим. «365»). Но сейчас каких наших режиссеров знает мир?

В мире идет битва смыслов. Поэтому необходимо производить то, что людей интригует, привлекает, что для них будет свежо — все гоняются за новой информацией. И это как раз то, зачем все заходят на Фейсбук. Что вас первым делом интересует? Что-то новое!

Несмотря на гигантский информационный шум, люди все равно голодные до новизны. В Фейсбуке, кстати, здорово придумали, публиковать в ленту, что ты постил или делал, например, 3 года назад. Может, ты что-то интересное сказал тогда, но никто не залезет в этот «подвал». В Инстаграме вообще еле успеваешь посмотреть, что публикуют те, на кого ты подписан, за последние 15 минут, а чтобы посмотреть, что было опубликовано за последний час, вообще нужно потратить уйму времени. Это как раз то, о чем говорил Уорхол, — не факт, что если ты был на пике популярности 15 секунд, на 16-ой о тебе кто-то вспомнит.

Даниэль Рихтер «Пока еще без названия», 2010

Даниэль Рихтер «Пока еще без названия», 2010

В контексте того, что в современном искусстве идет ожесточенная борьба за инновацию, мне хочется спросить, всегда ли эти новые смыслы, которые зачастую разрушают понятия «нормальности», лучше, чем «старые добрые» вечные общечеловеческие ценности?

Надо всегда все подвергать сомнению: существующие историю и факты. Иначе скучно. Все будут думать одинаково, никто ни с кем не будет спорить, все будут одинаково умиляться картине с цветочком. А где диалог-то? Зачем тогда вообще слова говорить, если все думают одинаково? Но интересно, когда-то кто-то говорит: «Слышь, а че за говно на стене?» Вот тогда и начинаешь по-настоящему думать, что же это такое и даже идешь учиться, чтобы объяснить, что это не говно.

Дана Шутц "Автомобиль и водитель", 2009

Дана Шутц «Автомобиль и водитель», 2009

А вы всегда получаете то, что хотите? Я имею в виду как коллекционер и галерист. Почему возникает желание обладать произведениями искусства?

Нет, конечно. Если речь идет о хорошем произведении, ты всегда находишься в конкуренции, потому что не ты один хочешь его купить. В конкуренции заложен азарт, что тоже хорошо. Я не помню ни одного произведения, которое мы бы купили, как говорится, «на халяву», за шедевры приходится переплачивать. Коллекционирование произведений искусства — это удовольствие, и оно доступно не только людям с большим финансовым ресурсом. Во всем мире известна семейная пара коллекционеров из Нью Джерси, которые были простыми железнодорожными служащими, но смогли собрать уникальную коллекцию, в которой есть работы всех самых известных сегодня поп-артистов, включая Уорхола. Во-первых, они покупали работы художников  в самом начале их творчества, а во-вторых, некоторые художники на более поздних стадиях творчества дарили им свои работы или продавали за символическую цену, потому что им тоже было важно поддержать эту красивую историю.

«Интересно, когда-то кто-то говорит: «Слышь, а че за говно на стене?» Вот тогда и начинаешь по-настоящему думать, что же это такое и даже идешь учиться, чтобы объяснить, что это не говно»

Борис Михайлов Без названия из серии «Лурики», 1976-1981

Борис Михайлов Без названия из серии «Лурики», 1976-1981

Вы подумайте, сколько людей, даже с большими деньгами, никакого следа с истории не оставят. Посмотрите на опыт российской истории: сколько было купцов до революции? Сотни. А кого помнят? Морозова, Щукина и Третьякова. Потому что один из них открыл музей на основе своей коллекции, а другие — приобрели шедевры импрессионистов, которые стали основой для двух очень важных для России музейных коллекций. Они попали в историю России не за счет того, что они владели фабриками и заводами, об этом никто не будет помнить, а помнят их за то, что они имели отношение к искусству. Даже если коллекционер подарит хоть одно какое-то свое произведение музею и в экспликации к нему будет указана фамилия дарителя, то через 30-40 лет, в этот музей сможет прийти его внук и с гордостью показать друзьям, кем был его дед. Даже подпись на такой «этикетке» — и то след в истории. Ни у галеристов, ни у музейных сотрудников такой возможности нет. В истории остаются только имена художников и тех, кто их работы покупал.

Беседовала: Екатерина Фролова

Читайте также в других интервью с Екатериной Фроловой:

Интервью с Сергеем Калининым о влиянии культовых сериалов на современный культурный процесс

«Все сложно»: произведения искусства дали интервью о смысле жизни и современном искусстве

ARTIST TALK с Дианой Мачулиной о современном искусстве, зрителе и о контекстах своих работ

ARTIST TALK с Олей Кройтор о саморазвитии, своих перфомансах и о том, как реальность делает ее счастливее

ARTIST TALK с Евгением Гранильщиковым о влиянии искусства на политику, вторжении реальности в съемочный процесс и любви к людям, кино и алкоголю

НОВОСТИ


ВАМ МОЖЕТ ПОНРАВИТСЯ