Диана Мачулина: «Новое и «лучшее» — предмет манипуляций»
18 марта 2016, 13:33
В рубрике ARTIST TALK художник, куратор и арт-критик Диана Мачулина рассказала Екатерине Фроловой о том, почему живопись не вымирает, каким должен быть зритель, чтобы понимать искусство, и каким должно быть само искусство, чтобы иметь право называться «современным», а также о политических и религиозных контекстах и смыслах своих работ.
Рубрика ARTIST TALK продолжает знакомить читателей Журнала «365» с самыми яркими и влиятельными представителями российского современного искусства. В этом выпуске — Диана Мачулина, художник, куратор и арт-критик, возглавляющий рейтинги самых перспективных российских художников Forbes и The Art Newspaper, лауреат Премии Кандинского в номинации «Молодой художник года» (2008), стипендиат Фонда памяти Иосифа Бродского (2013) и лауреат Поволжского межрегионального конкурса «Против течения» (2014). Диана Мачулина рассказала Екатерине Фроловой о том, почему живопись не вымирает, каким должен быть зритель, чтобы понимать искусство и каким должно быть искусство, чтобы иметь право называться «современным», а также о политических и религиозных контекстах и смыслах своих работ.
Диана Мачулина
Одна из ваших самых известных серий — «Старый Новый» 2007 года. Об этой серии писали, что вы доводите до абсурда элементы капиталистической реальности, используя жанр соцреализма. Чем вам не нравятся капиталистические ценности?
Когда я делала эту серию в 2006-2007, о терминах капитализма и социализма я не думала. Тогда был недолгий расцвет арт-рынка в России, и по мне капиталистические законы выживания не били. Думаю, и в других профессиях люди жили надеждой на развитие. «Старый Новый» был о том, как жадно люди охотятся за всем новым и как быстро улетучивается этот вкус новизны, что в своем роде предсказывает наступившее потом разочарование. Золото, к которому тянулись, оказалось клейкой лентой, в которой все смертельно погрязли.
Диана Мачулина. Из серии «Старый Новый», 2007
Финансовый кризис 2008 возродил дискуссии о политическом строе. Это мировое явление, но у нас, как следствие, очень многих накрыла ностальгия по Советскому Союзу из-за обманутой веры в демократию. Ведь мы все-таки не капитализм строили – декларировались другие ценности. Мне хочется верить, что мы стремились к свободе, хотя оказалось, что для многих это в первую очередь свобода покупать и продавать, а не права человека и свобода слова. Оказалось, что эти свободы связаны. Когда на твой дорого купленный праздник жизни придут, и ты из короля превратишься в муху, которую вот-вот прихлопнут, свобода слова вдруг снова покажется ценной. У нас, по сути, капитализм так и не наступил. Деньги не дают власть, а власть дает деньги.
Диана Мачулина «Естественный и искусственный»
Думаю, можно проследить зависимость появления отсылок к социализму в работах художников примерно моего поколения с общим кризисом веры в существующую политическую модель. Бесспорно, в Советском Союзе были ужасные вещи — аресты, расстрелы, лагеря, но мы их не застали, на нашу долю пришлись только достижения, которые мы на данный момент потеряли. Говорят, что бесплатная медицина и образование были плохи, с чем я бы поспорила. Зато они были доступны всем. Государственные квартиры, не те, в которые приезжал воронок за людьми, чтобы забрать их на Лубянку, а те, которые давали рабочим и служащим, – это же фантастика, не представимая для Европы. Не было такого большого количества людей, брошенных на произвол судьбы. Когда мы упрекаем советское время, мы должны понимать, что задумка была хорошая — реализация была чудовищной.
Диана Мачулина. Из серии «СССР: изысканный труп». Интервью с людьми разных стран и поколений о том, как они теперь воспринимают того «динозавра», который погиб и подмял под себя множество людей и идей.
Наверно, при любом политическом строе есть свои «законы выживания», и само их название уже обещает, что они жестоки. Диана, а как вы думаете, почему люди липнут к новому, как мухи на ваших картинах?
Потому что старое их чем-то не устраивает. Например, потому что оно «немодное», то есть старое работает, но их убедили, что новое будет лучше. Меня примерно в том же фатальном 2008 поразила история о принтерах. Очень дорого стоит разработать новую модель и перевести на нее производство, поэтому одну и ту же новую технологию модифицировали в дешевую и дорогую версии. И по себестоимости дешевая модель была дороже, потому что в нее ставилась микросхема, замедляющая скорость печати ради того, чтобы произвести разницу с дорогой моделью. Новое и «лучшее» — предмет манипуляций. Желание настоящих перемен подменяется формальностью смены атрибутов. И это здорово работает!
Диана Мачулина. «Вечная жизнь»
Когда выясняется, что новый принтер или новая машина не принесли счастья, как раз подоспеет свежее предложение. Я думаю, у нас так много праздников в календаре появилось, потому что большинство людей мучается, кто на работе, а кто в её отсутствие. А тут вам и Рождество, и Старый Новый Го, и 23 февраля, и 8 марта, и День города, и День независимости, и день флага, и палки от флага – «всем пацакам надеть намордники и радоваться». Родители радуются детям как биологическому «чуду». Нивелируется, что это отдельная работа по воспитанию и материальная ответственность. У меня есть работа в этой серии, где у девочки школьные банты из тех же лент из мух. Первое сентября – тоже праздник, новая жизнь. Начало социализации — унижений для робких, неуспевающих, зубрилок-отличников, пятерки за взятки от богатых родителей учителю, издевательства над бедно одетыми. Упаси Господи, вякнуть про «большой взрыв» на Божьем Законе, девчонки – это всего лишь девчонки. Никакая формально назначенная дата, никакой спортивный рекорд ничего не меняют, и новые технологии не помешают людям оставаться себялюбивыми гадами.
Диана Мачулина. Из серии «Старый Новый». 2007
На IV Московской биеннале современного искусства в 2011 году, комментируя работы экспериментальной арт-группы «Не_деля», созданной журналистами для выявления понятных критериев для определения «искусство»—«не искусство», вы сказали: «Произведение искусства не может ограничиваться брюзжанием по поводу несовершенства реальности, но должно содержать в себе катарсис». Проблема в том, что большинство деятелей современного искусства как раз утверждают, что актуальное искусство не транслирует готовые ответы и ценности, и что заданный художником вопрос важнее ответа. Как это все понимать?
Арт-группа «Не_деля» – я не знаю такой. Посмотрим в интернете (смотрит в телефон. — Прим. автора). А, вот почему я про нее не знаю, потому что это не арт-группа, а одноразовый проект группы журналистов «Известий», созданный, чтобы доказать, что современное искусство – ерунда и каждый так может. Вижу ими была наскоро изготовлена голова Барби с руками и ногами из пластмассовых вилок. Это отвратительно или красиво, по их мнению? Они действительно считают, что секунда их деятельности руками из близлежащих предметов равна всему корпусу современного искусства?
Диана Мачулина. Из серии «Похвала глупости, или архитектура российского капитализма».
Никаких вопросов «почему так или иначе», возникать не должно, а также мысли, что в произведении можно что-то исправить или улучшить, или есть что убрать, и работа от этого не пострадает. В инсталляциях Кристиана Болтански не может быть новой одежды, только «пострадавшая от жизни», потому что он рассказывает о жертвах холокоста. У Джеффа Кунса не может быть старых б/у пылесосов в витрине – он как раз о той девственной чистоте нового товара, которую мы желаем. Видео Билла Виолы можно показывать только на экранах высочайшего разрешения, специально разработанных для художника, чтобы показать связь его работ с мировой живописью, где детали филигранно проработаны, и всё выверено до мелочей. Работы Нам Джун Пайка только на старых кинескопах, потому что Пайк создал видеоарт, когда появилась техника, доступная всем. Качество съемок было невысоко, и этот low-tech нужно беречь, чтобы еще раз подчеркнуть, что «качество» современного искусства – в создании новых смыслов, а не в высоком разрешении или особенном ремесленном умении самих по себе.
Диана Мачулина. «Приношение нового музея общественности»
Зачем, как у вот этой «Не_дели», бубнить про порочность массовой культуры, повторять общеизвестные банальности. Сказанное должно быть доказано. Искусство должно открывать что-то ранее скрытое, это его обязанность. Катарсис у зрителя – «как же я раньше об этом не подумал, не заметил!» Все должно быть пропущено через себя, опираться не на клише, а реальные впечатления и факты. В зрителе произойдет внутренняя работа, но результат этой работы должен быть просчитан художником. Вопрос, на который можно ответить что угодно, не имеет смысла.
В плане «ответа» меня поразила выставка Германа Титова «Жена астронавта» в ММОМА. Там он создавал из реди-мейдов и собственных видео сложную ткань повествования, чтобы подвести к мысли, что нельзя доверять своим глазам. Это не первый раз высказанная мысль, сколько религиозных гуру твердили об этом же. Важно, чем это всё у Титова заканчивалось — в прямом смысле сногсшибательным доказательством. Заходишь в комнату-трубу, оказываясь на балконе-качелях, который болтается из стороны в сторону так, что хватаешься за перила, чтобы не упасть. Там в конце висит какое-то старинное групповое фото, и надо пройти до конца, чтобы его рассмотреть. Бог с ним, с фото. Если стоя на балконе, закрыть глаза — понимаешь, что стоишь на неподвижном полу, ни малейшей качки и риска. Просто стены комнаты крутятся туда-сюда, создавая физиологическое ощущение качки. Это ответ, который я буду себе задавать как вопрос еще долгое время.
Диана Мачулина «Тело труда»
Что действительно удачно у группы «Не_деля» – так это название. Думаю, они тут подразумевали, что современные художники – бездельники, неумехи и однодневки. Давайте не будем говорить об огромном числе тех из них, которые мастерски владеют скульптурой или живописью. Главное, что им есть что сказать миру. А есть просто ремесленники, которые кисточками лихо размахивают, чтобы написать пошлятину на заказ, как оптовые поставки холстов «под Фешина» в Китай из Репинки. Не в объеме потраченного времени или владения техникой дело. Для понимания «искусство – неискусство» лучше брать в пример тех, кто производит «недеяние» и умножает не сущности, а смыслы. Началось все с пресловутого писсуара Дюшана, о котором не перестают думать уже сто лет, как и о «Черном квадрате». Об этом самом писсуаре вспоминали и в галерее на Трехпрудном переулке в 90-е в Москве, когда на выставке «Не фонтан» зрителей угощали пивом, туалет закрыли, а писсуар с подиума обратно вернули к его функции — подключили к канализации. Это было уничтожением пиетета, дистанции, возвращением к реальности. К реальности вернули и Рембрандта в том же Трехпрудном, приведя в зал в качестве экспонатов бомжей. Мы любим смотреть на лохмотья нищих в офортах Рембрандта, ну так посмотрите на ту же красоту в натуре. Дистанция, которая зрителю облегчает реальность при просмотре старого искусства и желание современного художника поставить нас перед лицом реальности.
Диана Мачулина «Sictransit…»
Один из художников Трехпрудного, Авдей Тер-Оганьян, в своей галерее в Берлине после вынужденной эмиграции продолжал недеяния. На одной из выставок в качестве работ были показаны его телефонные счета за переговоры с коллегами и родственниками в России, продававшиеся по себестоимости разговора. Опять же снятие дистанции – нам подавай прикольный продукт от художника. Одним из сопутствующих товаров является трагическая биография, например, отрезанное ухо Ван Гога, автомобильная авария и полиомиелит у Фриды Кало. Ну так посмотрите на трагедию нашего современника, вынужденного нами быть вдали от семьи. Насколько мы вообще умеем смотреть на что-то, кроме роскошной репрезентации? В видео Ольги Чернышевой «Посвящение Сенгаю» девушка у метро продает экраны, на которых можно рисовать и стирать, но нельзя сохранить рисунок. Она рисует для примера круг, треугольник и квадрат, повторяя картину мастера дзен Сенгая. Если вдумчивый ценитель живописи мог смотреть на его картину часами, видя в ней основы мироздания, то на девушку прохожие не обращают никого внимания. Все хотят, чтобы их поразили каким-нибудь кунштюком, не понимая, что зритель – это работа, которая требует многих знаний и сопереживания.
Диана, но разве не такие вопросы как «Почему здесь так много красного?», «Почему старые мониторы, а не новейшие плазмы?» или «Почему здесь лежат старые башмаки?» помогают зрителю найти путь к пониманию смысла произведения? Как же тогда разгадать идею автора?
Тут вы абсолютно правы – так и происходит проникновение в произведение. Но ответом должно быть «Ах, вот зачем!!!», а не разочарование – «Ну и зачем…» С одной стороны, такой результат зависит от художника, который не врет самому себе, не делает, как попало. С другой стороны, от зрителя тоже требуется работа – прочитать биографию художника, быть в курсе новостей, знать историю искусств. Не нужно становиться знатоком всего и вся, а нужно просто уметь воспринимать.
Диана Мачулина «Труд»
Но вы говорили, что важно не ходить по выставкам с заранее сформированными предубеждениями. То есть необходимо идти на выставку абсолютно «чистым», ничего не читая о ней, даже о мировоззрении художника, концепции, кураторе или именно не читать мнения критиков и блоггеров?
Предубеждения предполагают информированность с определенной целью, заложенной информатором. Скажем, в день открытия выставки Icons в Краснодаре зрителей предупреждают в мягкой форме оцеплением казаками в связке с милицией, что экспонаты оскорбляют религию. В листовках и речах объявляется, что организатор Марат Гельман «бегал голым по своей галерее» (на самом деле так они представили акцию Кулика и Бренера 1990-х. — Прим. Мачулиной), организовал пляску девок в храме и х…й на мосту в «культурной столице», а также иконы рубил. Если кто не знает – Гельман ничего этого не делал. Внутри зала, в который бесноватые не пускали зрителей, были почтительные, сложные отношения с верой.
Диана Мачулина. «Резиновая душа». Кремлевская стена, выстроенная Дианой Мачулиной из ластиков
То же самое «информированное» поведение, когда читают, что нужно пойти на «великого русского живописца», у которого обязательно нужно посмотреть «такие-то» вещи, мы получаем то, что было на выставке Серова. В то время как замечательные картины можно смотреть свободно, потому что в это время все остальные пытаются пролезть к «Девочке с персиками» и к наиболее крупным портретам царственных особ.
Нужно взять несколько источников и не следовать их рекомендациям вслепую, не считывать только ярлык, а попытаться сформулировать свое мнение. Но для «своего мнения» как раз нужно очень много читать. Современное искусство связывает много дисциплин и наук: философию, филологию, географию, социологию, очень важна история, в том числе и современная.
Диана Мачулина. Из серии «СССР: изысканный труп». Интервью с людьми разных стран и поколений о том, как они теперь воспринимают того «динозавра», который погиб и подмял под себя множество людей и идей
Желательно послушать экскурсоводов, чтобы понять методики, как и на что обращать внимание: примеры толкования соседства произведений, что значимо для понимания работ, биография автора, его взгляды, время создания — потом можно комбинировать и применять их к другим событиям. К тотальной инсталляции применимы те же самые методы «расшифровки» смысла, что и к старинной живописи. Самое главное при выборе выставки — не стоит ждать, что будет «весело», нужно выбирать ту, где есть шанс узнать что-то новое.
Недавно Марат Гельман дал нашему журналу совет для начинающих зрителей: «Для людей, которые хотят начать понимать его (современное искусство. — Прим. «365»), я бы посоветовал систему Фрейда. Он пытался толковать сны, а сон — это же не очень четкое послание, образ». Как вы думаете, можно ли понять произведение через ассоциации?
В вашем вопросе мне больше всего понравилась формулировка «начинающий зритель», которая говорит о том, что зритель — это в некотором роде профессия, к которой нужно относиться серьезно и которая подразумевает личностный рост. Ассоциации, конечно, играют очень большую роль. Они дотрагиваются до подсознания и актуализируют наши внутренние переживания. Происходит яркая связка смыслов, которые казались никак друг к другу не относящимися – это и есть ответ, катарсис, но он происходит в зрителе, а не дан в работе.
Серия «Руины звука и картинки». «Пленки любимой музыки и фильмов автора, отправленные в утиль с наступлением цифровой эпохи. Росчерки Джексона Поллока в природе. Названия отдельных работ по содержанию аудио и видео плёнок: «Бойцовский клуб» Дэвида Финчера, 1999; Нина Саймон «Nuff Said», 1968; Sepultura «Roots», 1999; «Бойцовский клуб» Дэвида Финчера, 1999 – крупный план, остатки», — комментирует Диана Мачулина
В 2009 году вы делали инсталляцию «Никогда не говори «Да» с игрушечными собачками, которые кивают головой над острыми лезвиями. Мне кажется, она очень актуальна именно сейчас, когда идет пропаганда культа личности Путина, и многие люди совершают вещи, сами не понимая, насколько это для них самоубийственно. Как вам удалось предугадать эту ситуацию?
Просто я читаю газеты, и эту работу я создавала по методу «вечером в газете, утром в куплете». У меня много работ, которые опираются на факты и анекдоты. К сожалению, эта работа не так актуальна, как вам кажется, потому что с тех пор ситуация не изменилась к лучшему. В то время имело смысл делать об этом произведения, потому что был шанс, что зритель задумается, что творится, но это не помогло. Сейчас мы в течение двух последних лет видим, как многие до того адекватные люди перестали критически относиться к реальности — эпидемия прогрессирует.
Диана Мачулина. «Никогда не говори «Да»»
Да, наверное, вы правы. Другой ваш проект «Резиновая душа» звучит как горькое сожаление о случившимся. Клеймо с портретом Путина могло бы сегодня пользоваться большой популярностью среди самоотверженных патриотов.
Ну, её я сделала еще раньше, в 2008. Часть проекта «Резиновая душа» — это серия с клеймами, которые большинство ставит себе добровольно. Этот проект отчасти документальный, технология реально существует на практике. Вы знаете, что тюремные заключенные набивают себе не только оригинальные, но типовые татуировки, которые олицетворяют собой высказывание, к которому присоединяется целый ряд людей. Для типовых татуировок в кусок резины вбивают по контуру определенный рисунок, который хотят себе многие, чтобы не делать каждый раз одно и то же. Таким штампом сильно бьют по коже и заливают чернилами. Я выбрала те изображения, которые, по моему мнению, сейчас обычные люди готовы поставить себе как клеймо согласия с условиями своей тюрьмы. Например, портрет Путина — «портрет вождя», известный жанр. Многие заключенные, которые оказались в тюрьме из-за политики Сталина, до последнего верили, что вождь великий и святой, а их посадили по какой-то чудовищной ошибке, и накалывали на груди его портрет. Как мы видим по количеству принесенных ко дню рождения Сталина в этом году цветов, никакие факты и раскрытые секретные материалы, даже жертвы террора в собственной семье не способны удержать от присоединения к восторженному стаду на заклание.
Диана Мачулина. Из серии «Резиновая душа»
На тему религии вы делали инсталляцию «What time is God?» Вы не боялись разбудить в глубоко верующих людях разрушительный «праведный» гнев?
Эту работа выставлялась на Арт-Москве на продажу, на стенде Марата Гельмана, и я специально привела одного из «оскорбляющихся», 2005 год — это было еще задолго до Энтео, но уже после «Осторожно, религия!», – интересно было показать работу и проверить её на степень оскорбительности. И представитель фокус-группы сказал, что это очень даже «за Бога», но тогда психоз не был таким массовым и официально поддержанным.
Диана Мачулина. «What time is God?»
Я в эту работу и не вкладывала религиозной критики. Понимаете, я же закончила МСХШ и Суриковский, и для меня церкви и иконы – это часть истории искусства, что-то принадлежащее моему миру, часть меня, моего визуального словаря. Я выросла с этим правом на религиозные изображения, что католические, что православные. И это право у меня отбирают чем дальше, тем больше. Я больше и в церкви не захожу, потому что мне омерзительно это продуцирование невежества, скрывающее от прихожан экономические и политические игры с ними как с гражданами. Конечно, в католические и протестантские иду с удовольствием – там это и равноправный музей, и место, где локальная общественность встречается, после мессы руки друг другу жмут, обсуждают животрепещущие вопросы. На «опиум для народа» совсем не похоже. В Корее в Сувоне зашла в замечательную церковь на вершине горы, похожую по форме и масштабу на Нью-Йоркский небоскреб. Внутри – никакой готической высоты, всё приземлено, офисы социальной помощи инвалидам, сиротам, кружки творчества. На самом вверху в шпиле – маленький, но трехэтажный выставочный зал современного искусства.
Диана Мачулина «Невидимое различие»
Вы делали проект «Герменевтика подозрительности», название которого прямо отсылает к идее о том, что даже очевидные истины должны ставиться под сомнение. Очень любопытно, в чем лично вы сомневаетесь?
Во всем. Этот проект о необходимости понимать, что могут быть различные позиции и различные мнения по одному и тому же вопросу, но главное — не цепляться только за что-то одно, не доверять стопроцентно ничему. Объекты этой серии — игрушки, где шарики перекатываются по лабиринтам. Некоторые объекты символизируют неразрешимые проблемы, так как по разным лабиринтам катятся два шарика и невозможно пройти эти лабиринты одновременно. Одна из работ серии о том, как обмениваются взглядами родители и дети. В этой работе я хотела сказать, что родители должны понимать, что дети их воспитывают в той же мере, что и они их. Современные родители особенно должны понимать, что их дети — это совершенно другое поколение, воспитанное новыми технологическими возможностями, с новым информационным полем, поэтому они не будут точно такими же. Не удастся вклеить в них свою точку зрения, но нужно попытаться что-то от них перенять.
Диана Мачулина. Из серии «Герменевтика подозрительности»
Когда появились электронные книги, газеты и журналы, практически все пророчили смерть «бумаге». Сейчас есть фотография и другие новейшие медиа технологии, используемые в визуальном искусстве, но почему живопись не вымирает?
Возрождение живописи, возможно, связано с тем, что люди быстро успели устать от виртуального и им нужно подтверждение материальности, переживание ручного труда. Торжество технологий быстро породило обратное движение, которое привлекает все больше людей. В быту это отразилось модой на хендмейд, фермерские продукты, детские игрушки из натуральных материалов. В картине каждый миллиметр этой реальности пропущен через руки и взгляд автора, его темперамент, отношение к действительности. Разумеется, об объективности объектива тоже говорить не приходится – в фотографии есть свои способы расставить акценты, спрятать и изменить. Но способы изменения разные. Характер несоответствия нарисованного и сфотографированного очень о многом говорят.
Диана Мачулина «Аплодисменты»
У Бориса Раушенбаха много написано о перцептивной перспективе, как видимый мир меняется в изображении. Кроме того, за XX век живопись вобрала в себя и переработала все новые типы визуальности – от дагерротипа и уличных афиш до компьютерного экрана и кинематографа. Теперь это живопись после других медиа – с царапинами, зонами нерезкости, слоями и пикселями. Как раз сейчас, 15 марта 2016, открылась выставка Сергея Калинина «Ланнистеры всегда платят свои долги» в галерее «Триумф» — это пример того, как живопись берет своим предметом и анализирует визуальность и логику кинематографа.
Интервью: Екатерина Фролова
Читайте также в рубрике ARTIST TALK:
Виктория Марченкова: «Мне интересно сочетание разных миров внутри Москвы»
