В ожидании Трюффо

Известнейшему французскому режиссёру, сценаристу, актёру, одному из основоположников французской «новой волны» сегодня могло бы исполниться 83 года.

Годар, Трюффо, Риветт, Ромер, Шаброль – пять фамилий французских «jeunes-turcs» звучат как скороговорка. «Младотурки», так революционно прозвали группу режиссеров одного из самого яркого периода в мировом кинематографе – французской «новой волны». Франсуа Трюффо, Клод Шаброль и Ален Рене стали предвестниками того потока, который накроет страну на четыре года и изменит несколько поколений кинематографистов. Победа дебютных полнометражных работ Трюффо «Четыреста ударов» (Les Quatre cent coups) и Рене «Хиросима, любовь моя» (Hiroshima mon amour) на Каннском фестивале 1959 года означала конкурентное преимущество молодых режиссеров-революционеров перед представителями классического «папочкиного кино». Жан-Люк Годар, который вместе с Трюффо начинал свою карьеру, работая в журнале «Cahiers du cinéma», написал восторженный строчки об этом событии:

«Лицо французского кино изменилось <…> Сегодня многие находят, что мы можем одержать победу. Это наши фильмы отправились в Канны доказывать, что у Франции молодое лицо, которое владеет кинематографическим языком. И в следующем году будет то же самое. Пятнадцать фильмов — новых, смелых, честных, проницательных, великолепных, препятствующих созданию банальной продукции; и если мы одержим победу в этом сражении, война не будет проиграна…».

Любопытно, что из-за работы над фильмом «Четыреста ударов» Трюффо не успел завершить короткометражку про наводнение в одном из пригородов Парижа. Режиссер передал материал Годару, и тот наложил на видеоряд музыку и текст, в результате чего получился необычный коллективный фильм под названием «История воды» (Une histoire d’eau). Эта короткометражка, смонтированная Годаром за год до рождения «новой волны», стала пророческой, так как предрекла наступающий кинематографический паводок. Финальная фраза главной героини стала отражением будущей эпохи:

«Когда вода уже подбиралась к подножию Эйфелевой башне, я была счастлива. <…> Вода затопила всю Францию, и для меня это настоящее счастье».

Молодые непрофессиональные режиссеры были той самой «водой», которая хлынула из душных  киностудий и редакций киножурналов на улицы Парижа. Они рассказывали про современную жизнь с помощью легкой техники без больших финансовых и временных затрат. И Трюффо стал одним из катализаторов «новой волны», показав в «Четыреста ударов» противостояние поколений. Главный герой фильма, двенадцатилетний мальчик Антуан, испытывает проблемы в общении с родителями. Он – олицетворение нового поколения, не желающего учиться в школах и университетах по старым программам, предпочитающее читать другие книжки и смотреть другое кино. Так, в одной из сцен фильма главный герой читает Бальзака возле импровизированного «красного уголка», куда перед прочтением ставит свечку под изображением писателя. Молодое поколение боготворит реализм, ему интересна настоящая жизнь, а не выдуманные павильонные истории. Конфликт между Антуаном и его родителями – это метафора противостояния между «папочкиным кино» четвертой республики и непрофессионалами «новой волны». На «Четыреста ударов» и других фильмах этого периода выросло то поколение, которое через девять лет станет во главе государственного переворота – революции 68 года. Жан-Пьер Лео, сыгравший Антуана Дуанеля, был практически лицом «новой волны» и постоянно приглашался на главные роли в будущих фильмах Трюффо и Годара.

Кадр из фильма «Четыреста ударов»

Третий полнометражный фильм «Жуль и Джим» (Jules et Jim) Франсуа Трюффо снял в 1962 году. Основанная на автобиографическом романе Анри-Пьера Роше, кинокартина является ярким представителем французской «новой волны». Сюжет фильма строится вокруг сложных взаимоотношений двух мужчин Жюля и Джима с девушкой по имени Катрин. В насыщенную творческую и беззаботную жизнь молодых людей вмешивается первая мировая война, которая меняет отношения внутри «любовного треугольника». Лучше всего, пожалуй, витиеватую сущность фильма выразило американское издание «Видео Муви Гайд»: «В действительности, этот фильм о том, что хочешь того, чего не можешь или не хочешь, и о том, что думаешь, что желаешь лишь одного того, что имеешь». «Жуль и Джим» стал культовым фильмом, аллюзии на который можно обнаружить в «Банде аутсайдеров» (Bande à part) Годара, «Вальсирующих» Бертрана Блие (Les valseuses) и у других режиссеров, Пол Мазурский даже сделал американский ремейк под названием «Уилли и Фил» (Willie & Phil).

Кадр из фильма «Жуль и Джим»

Любая «новая волна» имеет свой срок жизни, и французская не стала исключением. Просуществовав четыре года, движение пошло на спад, оставив после себя только сильных режиссеров, среди которых был и Трюффо. В отличие от Годара, он  не остался до конца верен всем принципам «новой волны», снимая в дальнейшем более «традиционное» кино. Так в 1973 году выходит фильм «Американская ночь» (La nuit américaine), который можно назвать ностальгией по «папочкиному кино». Огромные декорации и павильоны, искусственный снег, большая массовка и огромный бюджет – все эти атрибуты кинематографа «четвертой республики» Трюффо открыто изображает в своей синефильской пародии. Кино о кино – такой способ подачи выбирает режиссер для фильма, где играет самого себя. Примечательно, что свое кинематографическое откровение Трюффо снял в 42 года, как и «Восемь с половиной» Федерико Феллини, «Зеркало» Андрея Тарковского и «Всё на продажу» Анджея Вайды. То, от чего режиссер пытался избавиться в 60-е, вдруг становится предметом теплых воспоминаний, актом принятия фильмов своего детства 40-50-х годов и одновременно ироническими поминками по «папочкиному кино».

Кадр из фильма «Украденные поцелуи»

И последним фильмом Франсуа Трюффо из списка моих любимых, является кинокартина «Украденные поцелуи» (Baisers volés), с возмужавшим Жан-Пьером Лео в главной роли. Кинолента, по сути – продолжение «Четыреста ударов», только теперь повзрослевший герой пытается наладить свою личную жизнь, устроившись на работу в детективное агентство. Антуан постоянно попадает в неловкие и комичные ситуации, невольно вызывая улыбку и приступы смеха. Этот фильм мне удалось впервые увидеть в небольшом парижском кинотеатре Латинского квартала. Чтобы купить билет, нужно было прийти за 15 минут до начала и встать в очередь, в которой находились люди из разных слоев общества (студенты, менеджеры, предприниматели, богема). На дневной сеанс собрался полный зал, и во время показа все дружно смеялись. В этой атмосфере я вдруг почувствовал чистых воздух кино, который исходил от экрана, будто от кондиционера. Вот твой старый знакомый актер-персонаж в одном лице. Вот родные узкие улочки Парижа. Возникло чувство, что режиссер сидит с тобой в одном зале, смотрит на тебя, скромно улыбается. Смешались времена, и, выходя из зала, ты видишь те же самые улицы Парижа, тех же людей и дома, парки, скамейки. И на какой-то из них сидит Трюффо. Живой.