В одном из неснятых фильмов Федерико Феллини…
20 января 2015, 11:05
Эту строчку из песни российской группы «Сплин» многие представители поколения 90-х, в том числе и я, услышали до того, как увидели какой-либо из фильмов маэстро итальянского неореализма.
Федерико Феллини всегда казался мифической фигурой, чье имя прочно ассоциировалось с кино, вероятно, благодаря созвучию его фамилии со словом «фильм». Однако большинство молодых людей его кинокартин так и не увидело, а если и видело, то по неопытности начинало знакомство с «8 1/2», которое чаще всего заканчивалось беспробудным сном. Тем не менее, Фефе – так называли Феллини близкие люди и таксисты – за свою жизнь снял 24 картины, большинство из которых до сих пор имеют влияние на кинематограф. «Дорога», «Сладкая жизнь», «Ночи Кабирии», «Амаркорд» и другие шедевры итальянского режиссера стали классикой мирового кино.
Но у Феллини есть кинокартины, которым не суждено было выйти в свет. Так, одним из неснятых фильмов мог оказался «Кинг-Конг». Ремейком на первую кинокартину, выпущенную в 1933 году, занимался продюсер Дино Де Лаурентис, который работал с Феллини над фильмами «Дорога» и «Ночи Кабирии». Режиссеру очень нравился старый фильм, и он был бы не прочь переснять эту «красивую психоаналитическую сказку». Однако этому не суждено было сбыться. По одной версии, Феллини был вынужден, не без сожаления, отказаться от съемок фильма из-за неких объективных причин. По другой, Лаурентис предложил ему снять «Дочь Кинг Конга», но режиссер посчитал эту идею глупостью. В итоге, фильм достался Джону Гиллермину, а возлюбленную Конга, вместо Джульетты Мазины, сыграла Джессика Лэнг.
Федерико Феллини и Джульетта Мазина
Сказки всегда привлекали Феллини, особенно те, которые относятся к итальянскому фольклору. В журнале «Искусство Кино» (№ 5 за 2002 год) опубликован фрагмент книги «I, Fellini», где режиссер делится своим желанием снять собственную версию «Пиноккио» по книге Карло Коллоди. Его фильм кардинально бы отличался от диснеевского, шутит режиссер:
«в моем «Пиноккио» каждый раз, когда кукла лжет женщине, у нее увеличивается в размерах, что бы вы думали? Ну, только не нос».
Феллини с детства любил эту книгу, которая стала его настоящим другом, ведь ее персонаж из Романьи – родины режиссера. Однако финал не устраивал кинематографиста, так как превращение куклы в живого мальчика, по его мнению, является морализаторством, ведь Пиноккио утрачивает свое детство, «полное восхитительного знания животного мира и волшебных чар, становясь самым обычным благонравным дурачком». Режиссеру хотелось воплотить на экране сюжет книги в духе Коллоди, но при участии живых актеров, находящихся в антураже иллюстраций Кьостри. При этом, в роли Джепетто (мастера, который вырезал деревянную фигурку) Феллини видел себя, а в роли Пиноккио – свою жену и музу, Джульетту Мазину.
Но самая интересная история связана с кинокартиной «Путешествие Дж. Масторны» (Il Viaggiodi G. Mastorna), над которой Феллини активно работал в 1964 году. По сюжету главный герой – виолончелист оркестра, которого играет Марчелло Мастроянни, – попадает в страну мертвых, находясь в состоянии клинической смерти после авиакатастрофы. Герой не сразу понимает что находится на том свете, и ему кажется, что самолет просто совершил вынужденную посадку в каком-то странном городе.
Фрагмент из неоконченного фильма «Путешествие Дж. Масторны»
Несмотря на то, что для будущего фильма уже были построены декорации, собрана команда и потрачены деньги, режиссер не смог начать съемки из-за острого приступа неврастении. Феллини попадает в больницу, где начинает писать автобиографическую книгу «Делать фильм». В книге встречаются строчки, которые, как полагают многие киноведы, относятся к неснятому фильму «Путешествие Дж. Масторны»: «Есть один фильм – я хочу сказать: идея, чувство, предощущение фильма, – с которым я ношусь уже пятнадцать лет, а он всё никак не даётся в руки, не удостаивает меня своим доверием, не раскрывает своих намерений. Каждый раз, как только я заканчиваю какую-нибудь работу, он неизменно даёт о себе знать, словно желая напомнить, что теперь наступил его черёд; какое-то время он держится где-то рядом, выжидая, но в одно прекрасное утро глядь – а его и нет. И каждый раз, когда это случается, я даже радуюсь: слишком уж он серьёзен, ответствен, суров, родства между нами пока нет. Порой я даже начинаю подозревать, что это не фильм вовсе, а нечто иное, чего я ещё не в состоянии осмыслить, и тогда мне становится немножко не по себе».
Однако истинных причин, помешавших работе над картиной, Феллини тогда не указал. И только через 15 лет, в книге «Я вспоминаю» он снова упомянет «Путешествие Дж. Масторны». В данном фильме режиссер намеревался воплотить определенные стороны своего внутреннего мира, опираясь на личные чувства и ощущения. Масторна был для Феллини таким же альтер эго, как и персонаж из «8 1/2», режиссер Гвидо:
«Дело в том, что Масторна умел летать, как зачастую и я, во сне. Когда я во сне отрываюсь от земли, у меня возникает такое упоительное чувство свободы! До чего же мне нравится летать во сне! Во мне просыпается то же ощущение невиданной лёгкости, как и тогда, когда я делаю фильм».
Но парадокс в том, что Масторна, как и Феллини, панически боится высоты. В этом противоречии сталкиваются детские мечты режиссера и жестокая реальность взрослой жизни, бесконечные возможности и ограниченный бюджет, свободное искусство и общественные рамки. Но не смотря на то, что Феллини так и не доделал фильм про Масторну, многие идеи из черновика он использовал в дальнейших работах, которые по сути представляют собой одно полотно:
