Ирина Шаталова и Игорь Морозов о цензуре в документальном кино, современном зрителе и позиции автора

С 22 по 26 мая в Москве будет проходить Международный фестиваль документального кино «ДОКер», обширная программа которого обещает культурное и жанровое разнообразие. Основанный в 2011 году проект «Докер» нацелен на развитие авторского документального кино в его любых проявлениях. «365» встретились с организаторами и основателями фестиваля — продюсером и обладательницей призов за операторскую работу Ириной Шаталовой и режиссером и членом союза кинематографистов Игорем Морозовым — и поговорили с ними об этике документального кино.

Каковы критерии и задачи документального кино? Какова его социальная функция? 

Ирина Шаталова: Для меня критериев как таковых не существует, кроме того, пожалуй, что документальное кино по стилистике не может иметь ничего общего с телевизором, а также, что оно не постановочно по своей сути. Если в кино есть актеры или статисты и они играют не сами себя, то, скорее всего, это не документальное кино. Что касается задач, то они абсолютно вписываются в задачи всего кинематографа, и вообще искусства. Обозначить список функций, которые выполняет документальное кино просто невозможно, поскольку оно настолько же всеобъемлюще как сама жизнь.

Игорь Морозов: В какой то момент многие из нас приходят к документальному кино. Лично я считаю это еще одной ступенью в саморазвитии личности, так как именно документальное кино позволяет осмыслить происходящее вокруг, заставляет размышлять и думать. Документальное кино делает «человека разумного» человеком мыслящим, как это ни банально звучит.

Ирина Шаталова, Игорь Морозов

Кому нужно документально кино?

И.Ш.: Мое убеждение, что оно нужно абсолютно всем людям, которым интересно исследовать культурное пространство той эпохи, в которой мы живем. Эти люди ходят на выставки и в музеи, путешествуют, читают книги, не перестают заниматься собственным образованием, посещают концерты и так далее. Поскольку неигровое кино, подобно литературе, философии, изобразительному искусству, музыке и всему прочему, является неотъемлемой частью современного культурного процесса. Увы, в некоторых странах, в том числе и в нашей, многие еще не осознали, насколько глобальным явлением является документальный кинематограф, и продолжают его путать с чем ни попадя – с теми же телевизионными фильмами, видеороликами из ютюба, пиар-акциями, политическими манифестами и так далее. Именно поэтому, кстати, необходимо открывать в России как можно больше фестивалей неигрового кино, — только так больше зрителей осознают, что между перечисленными мною неприятными вещами и документальным кино нет и никогда не было ничего общего.

Понятие документального кино очень обширно. Уместна ли в таких картинах позиция автора, или же, как объективный документ, такое кино требует полного невмешательства со стороны создателя?

И.Ш.: На этот счет бытует масса всевозможных мнений, и уже проведено множество круглых столов в рамках разных кинофестивалей. Один опытный документалист вам ответит одно, а другой – совершенно противоположное. Это область субъективных вопросов и еще более субъективных ответов. Если автор не будет иметь своей позиции и своего уникального взгляда на мир, то никакое течение и никакая школа никогда не помогут ему стать Автором. Поэтому лично для меня, как для организатора Международного Фестиваля «ДОКер», гораздо более резонным кажется вопрос: «А как может быть не уместна позиция автора?..»

И.М.: Позиция автора, несомненно, присутствует всегда в документальном кино. Нажатие на кнопку REC уже определяет вмешательство автора в действительную реальность, так как нахождение человека с камерой порой заставляет нас по-другому вести себя: сдерживаться или наоборот, подыгрывать, уходить из поля зрения камеры или «играть на нее». А допустим, выбор места, казалось бы, случайно расположенной камеры, может дать абсолютную точку зрения автора, субъективная камера или на штативе, нижний ракурс или съемка с высоты птичьего полета. Не говоря уже о монтаже или использовании музыки в фильме для усиления акцентов и т.д.

И.Ш.: Объективности в жизни не существует, а в кино – тем более. Даже в скрытой камере нет ничего объективного, потому что эта камера висит под определенным углом и ракурсом, что-то она видит, а чего-то не видит, и каждый из нас этот ракурс воспринимает по-своему. Если мы начнем требовать от документального кино объективности, то эта затея тут же провалится, потому что, во-первых, это будет уход от кино. А во-вторых, в погоне за объективностью мы начнем ходить по бессмысленному лабиринту каких-то фактов и версий и, в итоге, получим комок запутанной, утомляющей и, по сути, никому не нужной беспристрастности. Документальное кино исследует несколько другие материи, взаимодействующие не с объективностью факта, а с объективностью наших чувств.

Кадр из фильма «Молчание мух». Основной конкурс фестиваля «ДОКер»

Если игровое кино, помимо, законов драматургии, подчиняется правилам монтажа, то что, в свою очередь формирует документальную картину? Ведь в некоторых случаях нет дублей, или часть материала фиксируется неожиданно.

И.Ш.: Формируют документальную картину всё те же компоненты, что и игровую, – главные действующие лица то есть документальные герои, которых выбирает режиссер, изображение, звук, стилистика, монтаж… Монтаж – тоже искусство, а не просто соединение дублей, и как раз-таки в документальном кино он способен повлиять на результат картины в разы больше, чем в игровом. Это было бы заблуждением полагать, что в документальном кино отсутствует заложенная изначально драматургия, а режиссер-документалист, приступая к съемкам нового фильма, не представляет, что может произойти в развитии того жизненного сюжета или реального персонажа, за которым он решил следить. Другой вопрос, что, конечно, документалист обожает случайности! Возможно, они его и притягивают в этой профессии. Однако, неожиданности на съемках – скорее, бонусы, к которым нужно быть всегда готовым. Главное, что документалисту необходимо предвидеть, во что гипотетически может превратиться история, которую он рассказывает. В этом и заключается его талант.

И.М.: Мне кажется, документальную картину формирует, прежде всего, идея фильма, а также способы и приемы передачи этой идеи в повествовательную форму фильма. Второе — позиция автора, его отношение к материалу и происходящим событиям. Когда включить камеру и когда выключить, откуда начать сцену в монтаже и как ее закончить. И несомненно, именно поэтому к фильмам, где «заметно присутствие автора», применяют определение «Авторское кино».

И.Ш.: Но специфика развития и формирования драматургии в игровом и неигровом кино разная. Допустим, ты не придумываешь своё кино в голове задолго до съемок на протяжении нескольких месяцев или лет, сидя, к примеру, на даче, а несколько месяцев или лет ходишь и высматриваешь свой будущий фильм, — иногда без камеры, иногда с камерой. Где-то здесь и кроется разница.

Кадр из фильма «Группа крови». Основной конкурс фестиваля «ДОКер»

Какую степень редактуры допускает материал документальной картины? Уместна ли цензура в документальном кино?

И.Ш.: На мой взгляд, цензура в отношении искусства в классическом государственном понимании вообще не уместна. Однако, грамотная форма классификации произведений и предупреждение разнообразных групп зрителей необходимы. Что касается кино, то этим сейчас у нас занимается Министерство Культуры, которое явно само страдает от того объема фильмов, которым необходимо назначить возрастную категорию и выдать прокатное удостоверение. Было бы разумнее, чтобы классификацией произведений искусства занимались не чиновники, а профессиональные социологи и психологи, которые бы подходили к предупреждающим знакам более профессионально и независимо.

И.М.: Цензура нужна, но это должна быть «самоцензура», и здесь нужно понимать разницу. Если мы ведем себя в обществе, соблюдая рамки приличии, то почему не делать, то же самое в кино? Конечно, провокация и эпатаж, всегда очень выгодны для привлечения внимания публики и критиков. И именно поэтому многие авторы используют эти и подобные элементы в своих работах, но границу дозволенного, каждый должен определять себе сам. Как в жизни, так и в кино.

Какова степень ответственности авторов документального кино перед аудиторией?

И.Ш.: Если вообще допускать, что должна быть какая-то степень ответственности перед аудиторией, то как раз в игровом кино она, по-моему, должна быть больше. Одно дело, если автор показывает невымышленную действительность, — она уже существует и может сама за себя постоять. Другое дело, если кто-то всё придумал в своей голове (возможно, кстати, нездоровой) и вынес это на всех окружающих. Какая вот была степень ответственности у Пазолини перед зрителем, когда он снимал фильм «Сало, или 120 дней Содома»? Или у Балабанова во время съемок «Груза 200»? Или у Ларса Фон Триера, когда он снимал фильм «Антихрист»?.. На мой взгляд, у зрителя всегда есть выбор. Он может выйти из кинозала или выключить монитор. Если он знает, что по натуре слишком чувствителен, то ему стоит лучше изучать аннотации к фильмам, которые он собрался смотреть. Я бы хотела, чтобы ответственность чувствовали те авторы, которые выдают вымысел за реальность. Правда, такие случаи, как правило, быстро раскрываются, а подобные произведения переходят в статус фильмов-фейков, только и всего.

И.М.: Все помнят слова В.Ленина: «Важнейшим из искусств для нас является кино!» Но не все знают, как фраза звучала полностью: «Пока народ безграмотен, из всех искусств важнейшими для нас являются кино и цирк». Несомненно, кино — очень мощный инструмент влияния на аудиторию, а значит, велика и ответственность автора. Но одно правило должно присутствовать в фильме перманентно: отсутствие лжи и подтасовки фактов в угоду фильму или автора! Если, конечно, это не жанр «мокументари» (псевдодокументальный фильм), где это возводится в прием…

Кадр из фильма «Последние мечты». Основной конкурс фестиваля «ДОКер»

В чем миссия вашего фестиваля? Какова концепция программы этого года? 

И.Ш.: Преждевременно говорить о миссии этого года и концепции отбора, поскольку для нас в настоящий момент важна общая глобальная миссия «ДОКера», которая распространяется не только на фестиваль этого года или будущего, а в целом является движением, стремящимся привезти в Россию столько качественных и трогающих документальных фильмов из разных стран, сколько возможно.

Я сейчас скажу, казалось бы, парадоксальную вещь, но факт в том, что ни одного международного кинофестиваля, который бы раскрывал весь спектр мирового документального кино, в Москве и даже в России нет. Действующие кинособытия отражают отдельные ниши документальных жанров, но не пытаются представить этот вид кино во всей полноте. Например, великолепные документальные программы в рамках ММКФ раз в год представляют зрителям порядка 8 фильмов в неигровом конкурсе и около 15 мировых хитов в документальной панораме. Это в каком-то смысле сливки за год – победители «Санденса», «Роттердама», документальные номинанты на «Оскар» и так далее — в общем, фильмы, которые с большой долей вероятности, в любом случае, дойдут до нашего зрителя через ограниченный документальный кинопрокат, через телеканал «24_doc» или через торренты. Такого количества картин явно не достаточно для представления зрительской аудитории всего актуального современного и независимого документального кино.

Заслуженный петербургский кинофестиваль «Послание к Человеку» посвящен сразу нескольким видам киноискусства — анимации, игровому короткометражному, экспериментальному и неигровому кино, то есть не фокусируется на документальном кинематографе и его индустриальном развитии. Самый старый отечественный фестиваль неигрового кино «Россия» в Екатеринбурге представляет богатую палитру отечественных фильмов, но, как правило, не обладает обширными международными программами. Московский «Артдокфест» ориентирован на документальные фильмы, снятые на русском языке. МКФ «Флаэртиана» в Перми является ярким и вдохновляющим примером взаимодействия и обмена опытом среди профессионалов документального кино разных стран, однако, и этот фестиваль сегментирует документальные программы по определенному эстетическому принципу, сформулированному еще в начале XX века американским режиссером Робертом Флаэрти в фильме «Нанук с Севера», поэтому фестиваль и носит конкретное название «Флаэртиана».

Нам надоело разделение документального кино на какие-то ниши, тематики и поджанры. И, по сути, отсутствие качественного и полноценного международного фестиваля документального кино и стало для нас когда-то стимулом такой фестиваль основать. Мы стремимся (и в этом тоже есть наша миссия) объединить все направления, формы и жанры неигрового кино и представить его зрителю как богатую палитру, в которой найдется место и поэтическому кино, и военным блокбастерам, и фильмам-размышлениям, и документальным комиксам, и мокьюментари, и реальному кино, и нереальному.

Кадр из фильма «Возвращение в Освенцим». Основной конкурс фестиваля «ДОКер»

По какому признаку отобраны картины?

И.Ш.: Критерии отбора просты: в словосочетании «документальное кино» основной смысл несёт слово «кино». Есть уйма способов создания документального фильма, но, в любом случае, он должен обладать драматургией и быть интересным, изображение и звук важны для неигрового кино не меньше, чем для игрового. Из звуков и образов состоит киноязык, которым рассказывается история, и если он будет бедным, то историей никто не проникнется.

Какие нюансы проведения фестиваля в Москве?

И.Ш.: Организовывать Фестиваль в Москве одновременно и сложно, и просто. Впрочем, с большим бюджетом было бы куда проще. Конечно, мы не могли бы организовать подобный Фестиваль в отдаленной провинции, где банально нет технического оснащения и нормальной проекции.

Кадр из фильма «Рыба или мы». Основной конкурс фестиваля «ДОКер»

Каковы нынешние фестивальные тенденции? Насколько публика заинтересована в культурном развитии, а не в модной тусовке?

И.Ш.: Фестивальные тенденции, так или иначе, всегда поддаются единому принципу: программные директора киносмотров мечтают быть ошарашенными при отборе фильмов. Они хотят, чтобы кинематографисты их всё чаще и чаще удивляли. И чем больше удивлений у отборщиков – тем быстрее сменяется мода внутри фестивального артхауса.

И.М.: Сегодня, на российских фестивальных площадках преобладает нишевое направление, существуют кинофестивали различного направления: православные, научно-популярные, архивные, спортивные и т.д. Мы, в свою очередь, хотим сделать фестиваль, который включит в себя не только все страны, но и все направления документального кино. Сегодня Москва перенасыщена событиями, кинотеатры приучили зрителя к «попкорному кино», завлечь публику на умное и заставляющее думать кино порой очень сложно, но мы верим, что когда-нибудь ситуация изменится, главное начать. Мы не против модных вечеринок, но мечтаем о том дне, когда будет модным пойти на вечеринку посвященную документальному кино с непременным просмотром фильма.

И.Ш.: Существует огромное количество человеческих увлечений и всякого рода деятельности, которая связана одновременно и с получением новых эмоций, и с получением почвы для размышлений, и с получением удовольствий. Тусовки тоже необходимы. Я с легкостью представляю себе людей, которые могут посмотреть серьезный глубокий фильм на док.фестивале, а затем пойти на светскую вечеринку или в ночной клуб. Это обычное свойство жизни. Не стоит лукавить — все мы иногда смотрим глупые американские комедии и любим отрываться по полной. Но если в жизни есть только это – рано или поздно, начинает чего-то дико не хватать. Так вот мы с нашим Фестивалем хотим, чтобы всего хватало.