Хроники 39 ММКФ: «Роковое искушение» Софии Копполы и «Последний из нас» Ала Эддина Слима
29 июня 2017, 18:57
На подошедшем к концу 39 Московском международном кинофестивале показали фильм закрытия «Роковое искушение» и «Последний из нас» из программы «Фильмы, которых здесь не было».
«Роковое искушение»
Кадр из фильма «Роковое искушение»
Новый фильм Софии Копполы – это одновременно и экранизация готического романа американца Томаса Каллинена, и ремейк «Обманутого» (1971) с Клинтом Иствудом в главной роли. Его уже успели поругать за вторичность и поверхностность журналисты, и отметить призом за режиссуру на кинофестивале в Каннах. «Роковое искушение» нельзя назвать выдающимся, но и провальным тоже – скорее, необязательным. Но если вы поклонник фирменного меланхолично-романтичного стиля режиссера, фокусирующегося на хрупком мире девичьих радостей, то «Роковое искушение» точно пропускать не стоит. Можно даже сказать, что в своем новом фильме София Коппола выходит на новый уровень в своем творчестве – уровень самоиронии.
Идет уже третий год войны между Севером и Югом. Пансион мисс Фарнсворт собрал под своей крышей пятерых воспитанниц (самую великовозрастную играет Эль Фаннинг), учительницу Эдвину (Кирстен Данст) и директрису мисс Марту (Николь Кидман). Барышни живут в идиллическом мире, спрятанном от войны – зубрят французские глаголы, вышивают гладью розы, копаются в саду, музицируют. Только шум от выстрелов иногда доносится до их нежных ушей, а в целом, их райский мир ничто не тревожит. Если бы не случайно найденный одной из «послушниц» покалеченный капрал-северянин (Колин Фаррелл), то они бы, вероятно, так никогда бы и не заметили внешний мир.
Каждая из девушек, как водится, видит в этом упавшем на них с неба принце что-то свое: для одной он – романтик с тонкой душой, для другой – знаток природы, для третьей – просто мужчина. И именно из-за последней все пошло не так: принц перестает играть по правилам светской жизни и превращается в израненного и униженного зверя. Барышни тоже забывают о кодексе добропорядочной южанки и начинают загонять зверя в ловушку, из которой он уже не сможет выбраться.
«Роковое искушение» — будто перевертыш «Девственниц-самоубийц» (1999). Если в дебютном фильме Копполы девушки были заточены в доме мужчиной-деспотом, то в новой ленте – наоборот, мстительные стервы расправляются с мужчиной внутри своего колониального особняка. В «Девственницах» героиня Кирстен Данст была предана одноклассником, а в «Искушении» ее «реинкарнировавшаяся» и повзрослевшая героиня снова встретит чернобрового красавца, только он уже не сможет так просто от нее сбежать. Круг замкнулся: девственницы превратились из самоубийц в убийц.
У Копполы получился очень ироничный фильм про иллюзорность сущности ангелоподобных дев (об этой иллюзорности была и ее предыдущая картина – «Элитное общество» (2013)), и о том, как пансион благородных девиц превращается по щелчку в персональный ад для любого рискнувшего потревожить их мужчины.
«Последний из нас»
Кадр из фильма «Последний из нас»
Фильмы такого сорта, как «Последний из нас», вызывают либо сильную любовь, либо такое же сильное отторжение и непонимание. Радикальный авторский кинематограф может шокировать и отталкивать, но именно он и двигает киноязык, не позволяет ему закостенеть. То, что вчера было авангардом, сегодня стало классикой, а завтра может появиться в виде оммажа. За примером далеко ходить не придется: в рамках программы «8 ½» был показан фильм «Молодой Годар» Мишеля Хазанавичуса о французском революционере от кино. Еще вчера Жана-Люка Годара упрекали в излишней радикальности, сегодня изучают во всех киношколах, а в уже наступившем завтра он стал объектом дружеской пародии.
Вполне возможно, что через пару лет фильмы Ала Эддина Слима тоже включат в учебники по истории кино — как пример экспериментального освещения актуальной проблемы эмиграции и беженцев. В центре сюжета — история безымянного мужчины, которому с грехом пополам удается украсть лодку, чтобы переплыть на ней море. Молчаливый герой за весь фильм не скажет ни слова, поэтому о его мотивах стоит только догадываться. Можно предположить, что он надеется обосноваться в какой-нибудь благополучной европейской стране. Правда, поиски условной лучшей жизни его приводят в жуткий лес, из которого он уже не сможет выбраться. Там же он встретит дикого старика в шкурах, ведущего первобытный образ жизни. Возможно, старик тоже беженец, не сумевший добраться до пункта назначения, а может быть, сам осознанно выбрал такой образ жизни… Так или иначе, метафора дикой жизни как ненужности цивилизованному миру таких, как эти двое, вполне очевидна. Мир словно отторгает этих чужаков, обрекая их на дикое молчаливое существование вдали от всех.
Если не знать, что это игровой фильм, то поначалу будет казаться, что смотришь правдивую документальную картину о беженцах. Камера прилежно запечатлевает хронику нескольких дней из жизни мужчины: ночевка в пустыне, попытка перебраться через границу, спрятавшись в грузовике, бродяжничество в городе, кража лодки. И, когда зритель уже приготовился к заостренному остросоциальной проблемой реализму, фильм щелкает его по носу и мутирует в сюрреалистический первобытный ужас, темную параллельную реальность. Такое кино сложно кому-то рекомендовать, но и отговаривать от его просмотра тоже не хочется. Другой случай увидеть такой причудливый фильм, говорящий об актуальных проблемах новаторским языком, может и не представиться.
Текст: Валерия Свиридова
