Владимир Опара: «Я всё время размышляю о том же, о чём люди думали 2017 лет тому назад»

17 января в ММОМА на Тверском бульваре открылась выставка Владимира Опара «Я существую в постоянно изменяющемся ландшафте». Художник объединил едва ли не все свои проекты — от фактурных картин 90-х до сегодняшних мультимедиа инсталляций. Член Московского союза художников и Ассоциации голландских художников PULCHRI STUDIO, Владимир Опара теперь не часто представляет работы в Москве. В интервью корреспонденту «365» Марии Хвалибовой художник рассказал о своей фамилии, жизни за рубежом и взаимодействии с кураторами.

Владимир Опара на открытии выставки «Я существую в постоянно изменяющемся ландшафте» в ММОМА

Первый вопрос не о вашей новой выставке — о вашей фамилии: она склоняется или нет? В Интернете разные варианты встречаются…

Нет, я предпочитаю, чтобы моя фамилия не склонялась. Вообще, в русском языке в отношении фамилии «Опара» правило такое: мужская фамилия склоняется, а женская — нет. Но есть ещё одно правило: если фамилия обозначает конкретный предмет, существо или явление, как, например, фамилия Жук, то не говорят «Пойдем к Жуку» или «У товарища Жука». А «опара» — это то, на чём тесто ставят. Тоже вполне определенная вещь. Вот такая сложность. Да и просто не нравится мне, когда буква «ы» появляется в моей фамилии, — «ОпарЫ». Хотя есть деревня на Западной Украине, которая так и называется — Опары… А в Европе меня часто пишут «Опера». Так что там я теперь Владимир Опера. И, в общем, я не против.

С фамилией разобрались — теперь можно и о выставке в ММОМА поговорить. Впервые вы показываете все свои работы вместе: здесь — совокупность того, что в разные годы демонстрировалось вами в Голландии, Латвии, Германии, России… Почему сейчас захотелось проекты представить как единое целое?

Потому что увидел вдруг, что все мои проекты, сделанные на протяжении последних 20 лет, про одно и то же. У меня постоянно присутствуют библейские мотивы — истории из Ветхого Завета, из Нового… Я всё время размышляю о том, о чём думали и в далекие времена — несколько тысяч лет назад. Плюс появляются новые идеи, которые затем превращаются в собранные тексты. И мне, конечно, хотелось показать здесь, в России, то, что я показываю на Западе. Музей современного искусства мне такую возможность предоставил — спасибо большое за это. Здесь показаны работы «Одинокий герой», «Но нашли они камень», «Чтобы мне прозреть», «Строительство башни» — это всё библейские вещи. И «Слова и числа» — тоже Библия, но уже сталинской эпохи, Библия ведь не закончилась — она продолжает писаться… В ММОМА представлены и последние проекты, в которых я пытаюсь понять: современные технологии — это добро или зло? Интернет — добро или зло? Соцсети — добро или зло? Сегодня социальные сети превращают в инструмент — в инструмент шантажа, мошенничества, влияния на людей. Человеком начинают управлять через Всемирную Паутину, и важно не поддаться, научиться анализировать информацию. Проект «Песни Аватаров» как раз про это — про то, что происходит в мире и что со всем этим делать. Я там пою песню «Как спасти мир» — это возможно или невозможно? Что для этого нужно — ковчег опять строить?..

Выставка Владимира Опара «Я существую в постоянно изменяющемся ландшафте» в ММОМА

Образ ковчега присутствует и в специально созданной для выставки «Чёрной книге». Какой он — ваш ковчег?

Весь музей на сегодняшний день — это мой ковчег. Я сюда принес то, что считаю важным и нужным. То, что хочу сохранить. Проект объединён «Черной книгой» — в ней есть всё, что показано на выставке. «Книга» начинается с «допотопного» времени, когда Ной стал строить свой ковчег. Дальше постоянно наслаиваются мои ощущения, опасения, предостережения, мои размышления о катастрофе, которая может снова произойти. И о том, что делать в случае катастрофы, что следует сберечь. Затем начинается разговор о 90-х годах. Это мое новое время — время переезда в Москву. В 1990-ом у меня наконец появилась возможность жить в столице — до этого я здесь жить не мог из-за неприятностей с советской властью.

Из-за чего неприятности возникли?..

Я человек был очень активный, и мне предложили вступить в партию, прямым текстом рассказали, что и как я буду делать. Мол, я художник такой талантливый, молодой человек такой энергичный, и именно такие нужны — руководители, которые бы вели, куда надо. Иду я на прием в партию и думаю: «Что же делать? Не хочу я!..» С папой посоветовался — он сказал: «У нас не было в роду коммунистов. Но ты смотри: хочешь карьеру сделать? Тогда нужно вступать в партию. Вне партии ты карьеру не сделаешь». Как и сейчас, кстати. А я пока шел, вдруг вспомнил: Пикассо в партию вступил в 63 года. Решил: «Вот! Сейчас это и скажу! Что ж я так рано в партию вступать буду — мне всего 28!» Сказал. Они напряглись и ответили: «Коммунистическая партия Франции — совсем не такая, как наша». Я стал убеждать, что в более зрелом возрасте смогу значительно больше пользы партии принести… Ну, такое словоблудие прям! (Смеется. – Прим. «365») И после этого куратор, который занимался моим прохождением вверх по лестнице, сквозь зубы сказал мне: «Пошел вон». Я пулей вылетел, и думаю: «Всё! Вопрос закрыт!» Счастливый такой был! Солнце светит, день чудесный! «Какой я буду художник», — рассуждал, — «если вот этим всем займусь? Я же себе всё внутри разрушу. Я же только об этом буду думать. Я же картины буду писать по поводу и по случаю». Прихожу в Художественный фонд, а там все от меня шарахаются, как от чумы. Я говорю: «Что случилось?» «Ты что, приказ не читал? — Какой приказ? — А вот висит». Пока я шел, в Фонд уже успели позвонить. Мне объявили строгий выговор с последним предупреждением за аморальное поведение. Пришлось уехать из родного Барнаула. Тогда я оказался сначала в Кемерово, а потом в Новокузнецке, бывшем городе Сталинск. Там я с такими людьми познакомился! С высланными из Ленинграда и Москвы профессорами, врачами… Компания потрясающая просто! А потом, когда началась перестройка, у меня появилась возможность переехать в Москву. Тогда Третьяковская галерея купила у меня картину «Поцелуй Иуды». И с 1990-го года я в Москве. В какой-то момент уехал в Америку — делал серию выставок и читал лекции. Сейчас очень часто и подолгу бываю в Голландии — 40% времени провожу там. Я — член Ассоциации голландских художников. Мне нравится там жить, мне нравится сама Голландия.

Выставка Владимира Опара «Я существую в постоянно изменяющемся ландшафте» в ММОМА

Чем именно вас Голландия так привлекает?

Я там легко, с удовольствием работаю. И, на мой взгляд, Голландия — страна будущего. Мне кажется, человечество должно жить так, как живут люди там. Голландцы всё время ожидают нового потопа и поэтому постоянно защищают свою землю от стихии. Последнее наводнение было в год смерти Сталина — в 1953 году. Тысячи людей погибли! Тысячи! Ночью прорвало плотины — такой вал шёл из Атлантики в Северное море, что всё смыло!.. Вода — это и благо для голландцев, у них потрясающие порты, но это и угроза… Я думаю, что вся наша цивилизация должна брать пример с Голландии — защищать планету от космических, природных стихий. Мы каждую секунду должны помнить, что есть глобальные опасности, а не устраивать войны и вести разговоры о том, что нет ничего страшного в использовании ядерного тактического оружия… Возвращаясь к работе: в сентябре 2016 у меня была выставка в Голландии, называлась «Motion Landscape» — часть картин оттуда представлена в ММОМА. А все мои новые проекты — там, в Голландии.

Значит, мастерских у вас две: одна — в России, другая — в Голландии?

В Голландии я арендую мастерскую в Резиденции художников. В Москве у меня тоже есть мастерская, за которую я плачу примерно такие же деньги, как там. Только когда я здесь плачу 40 тысяч рублей в месяц, мне ещё постоянно придумывают всякие проблемы, чтобы отобрать мастерскую, потому что она у меня в Замоскворечье, напротив Кремля. То переделать документы нужно, то подтвердить, что здание в хорошем состоянии и ничего не разрушится… В Голландии никаких проблем нет — есть только арт. Арт, мои друзья, выставки, музеи — больше ничего. Там мне работать комфортнее. Здесь — стервознее и напряженнее. Я, как уже сказал, в своё время работал и в Америке, но не остался там, хотя мне давали гражданство.

Выставка Владимира Опара «Я существую в постоянно изменяющемся ландшафте» в ММОМА

Почему решили не оставаться?

Был 1991 год, я встретил там распад СССР и вдруг подумал: «Как же так? Важные события происходят, наша страна наконец меняется, а я не участвую?» И мы с женой приехали, квартиру купили… Я, конечно, ещё в Америке подозревал, что здесь не всё хорошо: все эти ваучеры, все эти Чубайсы… По ту сторону Атлантики о переменах в России говорили с откровенной издёвкой. Я думал: «Ну, конечно, не всё гладко, но в целом-то!..» А когда приехали, смотрю: прекрасно, но только как-то немножко криво получается… И я сделал несколько инсталляций тогда. Меня сразу в красно-коричневые даже записали, потому что я сказал: «Это не демократия, ребят, вы что, с ума сошли? Это разводилово! Вы посмотрите, что за вашей спиной творится — растаскивают страну!..» У меня вообще скептический ум — меня папа так воспитал… Короче говоря, несмотря ни на что мы здесь остались — от всех предложений куда-то уехать отказались.

А те лекции, которые вы в Америке читали, чему посвящены были?

Я читал лекции на тему «Образное восприятие мира». В моей жизни было огромное количество мастерских в разных местах: Сталинск, Горный Алтай, Чёрное море… Я решил рассказать об этом. И хороший визуальный материал есть — слайдов много! Это был 90-й год, тогда ещё не было других носителей… В результате, мой друг организовал мне целую серию лекций в университетах. В том числе в Военно-воздушной академии США.

Владимир Опара «Русское гостеприимство», 2016. С выставки «Я существую в постоянно изменяющемся ландшафте» в ММОМА

Неожиданно!..

И я очень удивился: зачем американским кадетам лекции об образном восприятии? Мне сказали: «На них лежит большая ответственность: они несут под крыльями мощнейшее оружие, нажатием кнопки город с лица Земли сотрут — должны понимать, как мир прекрасен!»

Важная миссия у вас была!

Важная, да! (Смеется. — Прим. «365») Читал лекции для будущих летчиков-истребителей, космонавтов. Жил в Генеральском поселке, писал там картины, конечно же. Очень много мы тогда путешествовали! В штате Колорадо когда были, я обалдел: так похоже на Алтай! Только Алтай всё-таки лучше…

Сейчас в Москве тоже будете вести лекции…

Да, я понял, что все работы в залы вместить не смогу, поэтому какие-то проекты буду показывать на своих лекциях. Например, «Очень странная тихая провинция», «Железный путь». Каждую среду, четверг и воскресенье я в ММОМА. Начинаются встречи с 26 января, если не ошибаюсь. Лекции станут продолжением выставки.

Владимир Опара «Питерская подворотня», 2016. С выставки «Я существую в постоянно изменяющемся ландшафте» в ММОМА

А если говорить о кураторах — на вашей выставке их было двое: Андрей Толстой и Виталий Пацюков — их роль в чём заключалась?

Роль куратора для меня самого не очень ясна. Потому что весь проект — это, понятное дело, порождение моего больного воображения. (Смеется. — Прим. «365») Андрей Толстой был скорее хорошим слушателем и советчиком. Относился к некоторым вещам с известным скепсисом, но при всём том ему всегда нравилось то, что я делаю. Поэтому я ему очень благодарен — мы с ним всегда замечательно ладили, он писал тексты к моим выставкам. Причем все мои попытки заплатить ему денег никогда ни к чему не приводили. Он говорил: «Ну что ты! Мы же друзья!» Вот таким образом мы с ним общаемся… общались много-много лет. А тут неожиданно так случилось… Мы альбом с его потрясающей статьей делали, я в феврале ему позвонил: «Всё, Андрей, альбом будет!» Он обрадовался: «Здорово! Встретимся, посмотрим!» И вдруг я узнаю, что его нет… Я сначала даже не поверил. Утром открыл новости, быстро просмотрел Фейсбук-ленту — увидел сообщение о смерти Андрея и поразился: «Вот, до чего люди дошли! Уже даже над этим прикалываются!» Фейки же часто бывают… Я думал, и в этот раз так. Оказалось, нет… Поэтому когда меня в музее спросили, кто теперь будет куратором, я растерялся. Я вроде и сам с выставкой справляюсь… Да и сам часто куратором бываю. Но когда я куратор, то моделирую весь процесс, а все остальные делают то, что я скажу. Я — куратор-диктатор! (Смеется. — Прим. «365»)

Выставка Владимира Опара «Я существую в постоянно изменяющемся ландшафте» в ММОМА

Хорошо, что вы признаете!

Признаю-признаю! (Смеется. — Прим. «365») Буду улыбаться, а потом могу сказать: «Либо делаешь так, как прошу, либо до свидания!» После ухода Андрея я стал думать, кто бы мог стать куратором. Мне посоветовали позвонить Леониду Бажанову, с которым я дружу. Набрал, а он говорит: «Я уже у Валеры Айзенберга куратор, надо поговорить с Пацюковым». Пацюков согласился. Мы до этого просто общались, а когда в этот раз встретились, я ему всю историю жизни на фоне своих проектов рассказал! У меня была выставка в Голландии, которая называлась «Жизнь как проекция искусства» — там я показывал всю свою жизнь как искусство. Пацюкову то, что я рассказал, понравилось. Он, конечно, много чего не знал, о моих неприятностях с КГБ, к примеру… Тут он всё узнал, сильно впечатлился, загорелся: «Давай делать!» Я сказал, что готовый проект уже лежит в ММОМА. Виталий Пацюков помог определиться с названием выставки, взяв фразу из моего текста. Спасибо большое ему и Юле Матвеевой, которая стала ассистентом куратора, — они внимательно изучили весь проект и сказали главное: «Да, всё идет». То есть они были тестерами — подтвердили, что проект развивается правильно. Мне требовался сторонний наблюдатель, человек со свежим взглядом…

Получается, куратор нужен, чтобы оценить, со стороны посмотреть…

Да. Кураторы моей выставки не были диктаторами в отличие от меня. (Смеется. — Прим. «365») Они были помощниками.

Выставка Владимира Опара «Я существую в постоянно изменяющемся ландшафте» в ММОМА

В семье у вас тоже помощники есть: вы работаете вместе с женой…

Да, компьютерная графика всех проектов сделана Майей Опара. Мы просто два сапога пара. О-пара. (Смеется. — Прим. «365») Но я более резкий, конечно. Майя периодически просит меня не говорить о чём-то, но я не боюсь назвать вещи своими именами. Однажды я заявил перед полным залом, что придут более современные молодые люди, владеющие компьютерными технологиями, настоящие профессиональные художники, и вышвырнут всех вон! Это я в Третьяковке на международной конференции сказал. Захлопнул папку с текстом выступления, в которую даже не заглядывал, вышел, и за мной — ползала, обсуждать дальше в фойе.

Народ за собой повели!

Да! Причем в основном — молодежь, которая придёт на смену моему поколению художников.

Текст: Мария Хвалибова

Фотографии предоставлены пресс-службой Московского музея современного искусства.