Роберт Уитмен: «Барышников точно знает, чего хочет»

21 октября в Москве в Центре фотографии им. братье Люмьер открылась выставка «Михаил Барышников. Метафизика тела». Создателем представленных там фотографий разных лет является Роберт Уитмен, хороший знакомый известного танцора.

Уже 40 лет прошло, как Михаил Барышников, известный танцор и хореограф, уехал из Советского Союза в Нью-Йорк, и не наносит визитов России. Ценители творчества Барышникова ездят по миру, чтобы насладиться его хореографическими постановками, и иногда встречают его в фильмах. 21 октября у москвичей появилась еще одна возможность познакомиться с закулисной жизнью мировой звезды балета и современного танца на выставке «Михаил Барышников. Метафизика тела». Экспозиция в Центре им. братьев Люмьер объединила более 60 совместных фоторабот Роберта Уитмена и Михаила Барышникова, сделанных за 5 встреч с разными временными интервалами. Первая съемка, посвященная парфюму Барышникова, состоялась в 1995 году, а самая свежая съемка для журнала As If Magazine прошла в 2015 году. Еще три серии кадров посвящены репетициям и тренировкам знаменитого танцовщика балета.

Автор работ Роберт Уитмен — фотограф из Нью-Йорка с театральным образованием и богатой многолетней фотоисторией. В свои 80 лет он выглядит на 40, а в общении куда-то испаряются еще лет 10. Он одет в стильный городской кэжуал, с нескрываемым любопытством общается со всеми и не выпускает из рук компактную камеру Sony. Вот и наша встреча началась с нескольких портретных кадров, а потом плавно перетекла в интересный разговор о работе с Барышниковым, хиппи и любви к жизни.

Название вашей выставки «Метафизика тела» — так когда-то сказал Бродский о танцующем Барышникове. Вы с ним согласны?

По правде говоря, я Барышникова никогда не видел по-настоящему танцующим. Я снимал его пару раз во время репетиций, но не на сцене. Все съемки были о чем-то другом, не о танцах. Но что я точно знаю: его тело и то, как он двигается, — это невероятно! Для меня он в первую очередь не танцор, а чертовски талантливый человек.

Вас познакомила ваша бывшая жена…

Да, с Мишей мы познакомились благодаря ей — на нашем первом свидании «вслепую». Ее зовут Шелли Вашингтон. Она знаменитая танцовщица и хореограф, работала с Американским театром балета, Мартой Грэм и другими. До Шелли я ничего ровным счетом не знал о танцах и также благодаря ей теперь очень их люблю. Наша с Шелли первая встреча произошла в нью-йоркском театре. Миша репетировал на сцене и подбегал каждые 5 минут к Шелли за комментариями и корректировками. Представьте, каково мне было на нашем первом свидании! Я, конечно, шучу – в итоге с Шелли мы поженились, так что свидание было отличным.

Барышников и сам увлекается фотографией — вы сошлись на этой теме?

Именно! Надо сказать, что Миша — отличный фотограф, у него даже были свои прекрасные выставки, в том числе посвященные танцам. Мы в основном общаемся про фотографии и путешествия.

А он рассказывал что-нибудь о России?

Нет. Мы вообще не касались таких тем. Все-таки в большей степени всегда говорили о фотографии.

Жаль, в России его очень любят! В Америке он известный танцор?

Конечно, многие знают его как танцора и хореографа, но все же настоящая известность пришла с ролью в сериале «Секс в большом городе».

С чего начались ваши совместные съемки?

Первая съемка была посвящена рекламной кампании парфюма Барышникова – серия «Аромат», 1995-го года. Я не помню деталей истории, но мне видится так: компания, которая создала этот парфюм для Барышникова, озадачилась вопросом фотосъемки, а Миша порекомендовал меня. Я сделал много фотографий — классические, но при этом немного сумасшедшие. Мы попробовали множество сюжетов: Миша за обеденным столом, с тигренком, копается в тракторе, прогуливается с доской для серфинга. Мой любимый образ: Миша в смокинге плавает в бассейне. Мы прожили все эти ситуации, кроме, пожалуй, той, где он танцевал бы (Смеется. — Прим. «365»).

Как был построен процесс во время работы? Вы просили Барышникова позировать?

В съемках с ароматом и последней съемке для журнала, пожалуй, немного да. В остальных же съемках, скорее, документировал. Помню, как-то он мне позвонил и предложил поснимать репетицию. Это было совсем утро — я был на месте к полудню, почти к завершению репетиции, но мне удалось поймать несколько хороших кадров. Там еще был знаменитый хореограф Мерс Каннингем и композитор Джон Кейдж. И так случалось каждый раз: я был очевидцем происходящего и записывал это на свою камеру, но тогда и не предполагал, какие значимые снимки получатся в итоге. А теперь вот они представлены на выставках сначала в Санкт-Петербурге, теперь в Центре фотографии им. братьев Люмьер.

То есть, получается, вы снимали репортаж?

Именно. Мой рабочий процесс построен очень просто. Я прихожу на место и снимаю без ассистентов, дополнительного света, только я и моя камера. Я не говорю: «Стой вот так, поверни голову туда, вытяни руку вот так…», — я просто ловлю моменты, не задействуя еще 50 человек, как принято в нашем бизнесе. Наверное, поэтому Мише комфортно со мной работать.

Расскажите о своей свежей съемке 2015 года.

Это была съемка для журнала As If Magazine. Я поначалу не знал, что планировалась именно фэшн-история, думал, будем снимать Мишу в разных ракурсах в его центре искусств Baryshnikov Art Center. Я ведь не фэшн-фотограф. Но я отснял материал, а по возвращении домой, понял, что недоволен своей работой, словно не я был с камерой. Я позвонил Мишиному менеджеру и практически вымолил каких-то 20-30 минут на съемку через пару недель. Я приехал к нему в офис быстро огляделся, но он был категорично настроен тогда. На каждое мое: «Давай вот тут снимем», — он отвечал: «Нет, мы тут уже снимали». Все же мы начали работать, я даже успел снять кадры через окно с улицы. А потом я вошел в раж: у меня бывает такое, когда я эмоционально вовлекаюсь в процесс и становлюсь немного сумасшедшим, начинаю постоянно что-то вдохновенно выкрикивать: «О да! Вот оно! Потрясно!» А Миша смеялся надо мной: «Ну, Бобби…» Он, как и Шелли, называет меня Бобби. В итоге мы буквально за несколько минут сделали прекрасные кадры.

Среди этих пяти серий, есть какая-то особенно любимая?

Мне бесконечно нравятся все! Может быть, с особой теплотой я вспоминаю о кадрах нарядного Барышникова в бассейне. Мне там очень нравится свет, глубина. Последний фотосет для журнала тоже отлично вышел, правда? Мне все наши работы очень по душе.

Как бы вы описали ваши отношения с Мишей? Что это — дружба, творческий союз?

Я думаю, дружба. К тому же я был женат на его хорошем друге (смеется. – Прим. «365»). И думаю, он уважает меня как фотографа. В последний раз мы обсуждали мои фотографии из Кубы. Он даже поместил несколько у себя в центре искусств. Это лучшая обратная связь.

Кто для вас Барышников?

Пожалуй, я могу назвать его своей музой. Мне бы хотелось продолжить нашу совместную работу.

Для нас Барышников — гений. Хотя существует легенда, что у него довольно сложный характер. Это так?

Для меня нет. Но он точно знает, чего хочет и что ему нравится.

Тогда какой он? Что вы можете рассказать о его характере?

Как я уже сказал, мы друзья, но у нас такая дружба…«на расстоянии». Мы никогда не проводили время за часовыми разговорами. Но для меня Миша в первую очередь человечный. И, конечно, невероятно талантливый! Стоит только посмотреть все его работы, да хотя бы те, что показывают по телевизору. Чем больше я знакомлюсь с его творчеством, тем больше восхищаюсь. Вот недавно видел, как он читает стихи Бродского. Великолепно, как всегда.

Барышников как-то сказал: «Я не пытаюсь танцевать лучше кого-то, я пытаюсь танцевать лучше себя». Вы можете про себя в фотографии сказать так же?

Отличные слова! Про себя…Я вообще не пытаюсь делать что-то специально, я просто документирую происходящее, и мне это нравится. Для меня тут нет никакого соревнования, в том числе с собой. Даже если у меня нет с собой камеры, но я вижу что-то завораживающее, я говорю «Вау!» и мысленно фотографирую это.

Вы помните, когда начали фотографировать?

Это было так давно! Наверное, мне было около 25 лет. Вас еще на свете не было. Я как раз тогда был хиппи… Мне нравилось быть свободным. Меня совсем не привлекали атрибуты «правильной» жизни: офисная работа по графику с 9 до 5, пальто и галстук, короткая стрижка. Я носил длинные волосы и бороду. Тогда я посмотрел фильм Blow up («Фотоувеличение», реж. Антониони. — Прим. «365») — он меня сильно впечатлил. И я подумал, что хочу вот так же снимать лайфстайл. Тогда я решил стать фотографом, не потому что люблю делать фотографии, а потому что люблю жизнь. И, знаете, это сработало! Потом, конечно, я влюбился и в саму фотографию как явление. А сейчас я свободен в том, что делаю.

Получается, вы нашли свое призвание и гармонию.

Мне вообще кажется, что до этого я был слепым. Фотография учит тебя действительно видеть и замечать, а также знакомит с потрясающими людьми. Как, например, Барышников или Принс, чью съемку я делал еще будучи совсем «зеленым». Для него это тоже был первый опыт. Мы снимали фотосет для брошюры, чтобы ее потом можно было отправить в различные лейблы. Тогда ему было 19 лет, он был не знаменит, очень стеснялся. Я не люблю снимать так называемых селебрити, мне нравятся обычно люди. У них нет наработанного имиджа, штампов.

Несмотря на то, что вы любите черно-белую фотографию, у вас очень много цветных кадров…

Я смотрю по ситуации. Какие-то кадры лучше смотрятся в чб, какие-то в цвете. Но когда я приехал в Центр им. братьев Люмьер, еще раз убедился в том, что я фанат классических черно-белых снимков — вы только посмотрите на работы, которые здесь представлены! Они потрясающие.

Вы живете в Нью-Йорке — крупнейшем мегаполисе, куда тянутся со всех уголков планеты за реализацией планов, мечт, амбиций. Какие у вас отношения с этим городом?

Я люблю его! Это лучшее место во всем мире. Из него легко улететь в любую точку планеты, а потом с радостью и нетерпением возвращаться домой. Каждый раз, когда я возвращаюсь из поездок, самолет приближается, и я вижу здания, всегда мысленно восклицаю: «Вау! Я живу здесь!» Для меня Нью-Йорк — это не Америка. Это интернациональный мегаполис. Сент-Луис, Орландо… Любые города за пределами Нью-Йорка примерно похожи. Он же абсолютно самобытен и ни с чем не сравним.

Огромная часть моих снимков сделана там. Стрит, портреты… Еще у меня есть серия работ, которую я постоянно пополняю, называется Vice (перевод с англ. «порок». — Прим. «365»). Это вечеринки, сексуальная энергия, девушки, свободные открытые люди и все в таком духе — можно посмотреть на моем сайте. Это, как вы понимаете, я тоже снимаю в Нью-Йорке. Я люблю настоящие эмоции.

Как вы считаете, у фотографа есть миссия?

Как мне кажется, сейчас каждый — фотограф, хотя не у всех есть миссия (Смеется). Серьезно, трехлетний ребенок уже может делать фотографии и вовсе неплохие. Люди снимают и загружают эти картинки в приложение на телефоне — это не миссия. Настоящая миссия — это то, что делают фотографы из «Магнума» — сообщают всем, что происходит в мире, день за днем документируют события общества.

Фотограф должен иметь свою позицию, или он является беспристрастным отражением жизни?

Я хочу быть просто отражением, причем хорошей жизни. В молодости я думал стать военным фоторепортером, но, к счастью, передумал. У меня даже на сайте есть категория Good Life (перевод с англ. «хорошая жизнь». — Прим. «365»). Она о маленьких радостях нашей повседневной жизни: аромат лимона, вкусная еда, отдых, смех…  Это не значит, что я не уважаю тех, кто освещает конфликты, я просто не хочу делать фотографии о страданиях, снимать кого-то умирающего. Пожалуй, это и есть сложная миссия фотографа — показать, что в мире не все так просто.

А что вы показываете на своих снимках?

Своими фотографиями я рассказываю, что значит «быть живым» в моем понимании. Вот почему я люблю снимать людей. Они меня привлекают потому, что могут быть самими собой. Моя квартира в Нью-Йорке напоминает лабораторию, в которой по всем стенам развешаны распечатанные фотографии, которые я сделал на улице. Я живу с этими снимками, комбинирую из них истории, отмечаю те, что нравятся и не нравятся, добавляю, убираю, меняю — это бесконечный процесс. Для меня важен тактильный контакт, компьютер — совсем не то. Мне нравится жить с моими фотографиями. Впрочем, мне вообще нравится жить.

Теперь я точно знаю, с кем можно побродить по Нью-Йорку в поисках «маленьких радостей хорошей жизни».

Текст и фотографии — Александра Благова