Платон Петров: «Высказывания политиков забываются, а картины остаются»

ARTIST TALK с Платоном Петровым о людях с квадратным сознанием, культе IPhone в Китае, коллективном оживлении картин и политической игре в искусстве.

В рубрике ARTIST TALK мы знакомим вас с самыми перспективными и влиятельными молодыми представителями современного российского искусства. В этом выпуске Екатерина Фролова беседует с живописцем Платоном Петровым. Работы Платона Петрова находятся в коллекции Русского музея, на данный момент он является участником 8 персональных и более 19-ти групповых выставок в Москве и Санкт-Петербурге, а также — член Союза Художников России и Новой Академии. Он рассказал о людях с квадратным сознанием, культе айфона в Китае, коллективном оживлении картин и политической игре в искусстве.

В одном из интервью вы говорили, что рисуете квадраты, потому что современный человек стал похож на коробку для хранения информации. Этой мысли у вас посвящено три серии: «Персонификация. Начало», «Персонификация. 2014-2015» и «Персонификация. Китай». Арт-критик Государственного Русского музея Екатерина Андреева говорит, что «Персонификации» — это метафора аутизма. Как бы вам хотелось, чтобы зритель понимал ваши работы?

«Мне бы хотелось,чтобы зритель в любой точке мира мог увидеть в моих картинах себя, особенно человек, живущий в мегаполисе»

С Екатериной Андреевой я согласен, потому что среда, окружающая современного человека, делает его замкнутым. Это можно увидеть в картине «Человек, сидящий в кресле». Это типичная ситуация: человек — офисный работник, сидящий в кресле, директор, босс или просто отдыхающий человек у телевизора дома или сидящий за компьютером.

Серии «Персонификации» побуждают к размышлениям о том, что, неужели, мы так примитивно и стереотипно мыслим друг о друге? Хотя, в такой насыщенной информационной среде можно ли не мыслить стереотипами в принципе?

Серия «Персонификация 2014-2015»

Придумывая сюжет для картины, я брал за основу «человека мира», увиденного не только в России, но и в Европе. Увидев финские церкви и современную архитектуру Китая не трудно представить себе квадратного человека, а также человека будущего — человека мира Малевича.

Местоположение художника тоже влияет на его творчество. Живу я в типичном доме с элементами фантастики. Это типичные экспериментальные архитектурные инновации 1986 года постройки «на курьих ножках». Работаю в Академии Художеств, а это историческое здание, которому больше 250 лет. В нем работал не только Репин, но и Малевич, Матюшин, Петров-Водкин. Я чувствую связь с этими людьми и бывает, что это помогает мне делать находки и открытия в своем творчестве.

Прибежищем в плане искусства для меня является как здание Академии Художеств, так и помещение Новой Академии Тимура Новикова, в которой прошли 3 групповых выставки с моим участием: «Передвижной дом моделей» в рамках параллельной программы «Мanifesta 10», «Весна на вес» и «Суть балета». Кстати, последняя выставка заинтересовала профессоров из Юнеско и галерею Navicula Artis, в которой прошли 2 мои персональные выставки: «Персонификация» и «Персонификация. Китай». Их курировал Глеб Ершов.

Что вы имеете в виду под термином «человек мира», это собирательный образ современного человека, в котором обобщены все культурные различия?

Я имею в виду архетип или психотип современного человека по всему миру.

«Квадратные фигуры выражают общую тенденцию развития человечества в техногенном мире»

Человек становится «накопителем информации», он приобретает образ своего самого главного собеседника — компьютер. Идея родилась на основе высказывания Еврепида: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Человек сейчас общается с компьютером, словно со своим близким, и его сознание постепенно «оквадрачивается». Не само лицо человека, а именно его сознание становится квадратным.

А почему свою последнюю серию «Персонификации» вы посвятили именно Китаю?

Серия «Персонификация. Китай». «Мао»

Потому что я был в Китае. Я был в одном из самых квадратных городов. Это город Шень Жень — город богатый, город небоскребов, где множество китайцев с айфонами.

Почему вы делаете такой акцент на том, что много китайцев ходит с айфонами? В Москве, да и по всей России, айфон можно увидеть абсолютно у кого угодно, иногда это выглядит даже комично, так как очевидно, что человек на последние деньги его купил или кредит взял.

Раньше у каждого китайца была книга Мао. Она была раньше абсолютно в каждой семье, имела колоссальное символическое значение и ей поклонялись, это был культ. Но теперь у них этой книги нет, язык Мао исчез из их памяти и уже не столь важен, но у каждого есть айфон последней модели. Любой служащий, даже дворник, который просто подметает улицы, имеет IPhone 6. Можно прийти к ним домой и увидеть, что, может, у них и ничего больше нет, но айфон последней модели — это уже та вещь, без которой они себя не представляют, я думаю.

«Мне интересно было исследовать рост «мира будущего». Современная китайская архитектура — это чистые архитектоны Малевича»

Поэтому в последней серии «Персонификации» я провожу параллель с авангардом 20-х годов.

Какую роль цвет играет в ваших работах?

Часто цвет выражает настроение и выражает ту атмосферу, которую я увидел. В серии «персонификация» серый цвет являлся цветом эфира, где человек пребывал погруженный в себя, в состоянии невесомости.

Платон, критики говорят, что вы пока еще в поиске своего «любимого» жанра и на данный момент активно экспериментируете. Я бы хотела сразу у вас узнать, к какому жанру вы относите свои работы из последних серий: к супрематизму или кубизму?

Я хочу сказать, что я работаю в разных жанрах, и в процессе работы мной были придуманы новые стили и новые жанры. Термин «коллаживопись» — это коллаборация + живопись, это когда не один, а несколько авторов работают над одним произведением.

«В процессе этой коллаборации был придуман термин «оживляж», когда картину можно было оживить любым способом: либо приклеив на нее что-нибудь, либо выплеснув на нее краску, либо окунув руку в краску и приложив отпечаток руки к холсту»

Серия «Коллаживопись». «Рейверы на Олимпиаде»

Непосредственно я не отношу свои работы ни к супрематизму, ни к кубизму. Персонажи, которых я изображаю — квадратные люди, следовательно, и стиль этот называется «квадратизм».

У вас есть такие серии, как «Латекс», «Bad» painting», «UFO», в том числе и «Коллаживопись», а также другие, которые совершено отличаются от того, что вы делаете сейчас. Что заставило вас так кардинально изменить вектор своего творчества?

Серия «Латекс»

Я никогда не замыкался на изображении квадратов, кубов или изображении геометрических фигур. Мне всегда было интересно с помощью кистей и красок выразить мысль, идею или какой-либо сюжет, который меня волновал. Все мои поиски, вышеперечисленные серии работ делались параллельно друг другу, так что я мог переходить с одной серии живописи на другую, а потом возвращаться.

Серию «Коллаживопись» вы делали совместно с Олегом Котельниковым. Это была коллаборация на основе дружбы или каких-то идейно-философских взглядов? Забавный термин «Оживляж». Какие еще новшества вам удалось создать в процессе этой коллаборации?

Конечно, нас объединяли общие понятия, мироощущение, философские взгляды на жизнь. Плюс к этому, Олег Котельников приводил своих друзей. Мы писали втроем и с Олегом Купцовым, и Юрием Циркулем, в общем компания хорошая, а главное — в творчестве взаимопонимание. Бывает, я пишу совместно со своей девушкой, художницей и моделью Еленой Бызовой. Очень благоприятно, когда тебя окружают красивые и талантливые люди! Новшества тогда открываются во всем, каждый раз что-то новое в совместной работе выявляется. В нашем творчестве еще важна музыка Witch House Rave. Она погружает тебя в какое-то другое сознание, в другой мир, отрывает от реальности.

Какие именно смысловые сюжеты заложены в работы серий «Коллаживопись» и «Bad» painting?

Серия «Bad» painting». «Фея»

Выражение последних событий в мире, но не напрямую, а завуалированно — «Треш мифология». Мы рефлексировали и по поводу событий на Украине, и по поводу сочинской Олимпиады. А картина «Фея», например, это сарказм над тем образом, о котором мечтают маленькие девочки. Они одеваются в розовые юбочки, хотят себе духи какие-то розовые, и все у них такое розовое, конфетное и сладенькое.

«Хочется посмеяться над этим, потому что это выглядит, словно обезумевшая жаба хочет быть феей»

В серии «UFO», есть картина, герой которой очень похож на участницу панк-группы Pussy Riot в розовой балаклаве. В этой работе действительно скрыт политический смысл?

Серия «UFO»

Я рисовал инопланетян каждый раз по-разному,

«может просто «пуськи» — инопланетянки…?»

Мне известно, что ваш дедушка, Марк Петров, тоже был художником. Он сильно повлиял на вас?

Мой дедушка Марк Петров был художником-авангардистом, занимался абстрактной живописью, создавал русский дизайн 60-х годов. В первую очередь он повлиял на меня как человек. Он обладал поразительным жизнелюбием и добрым отношением к людям. У него была жена-художница, иностранка Иоанна Куней, так что если рассматривать, кто на меня повлиял, то они и мой папа, Александр Петров, который тоже является художником. Получается, что я — третье поколение художников в семье. В детстве дедушка, бабушка и папа всячески подогревали мое желание заниматься живописью не только своим примером, так как они постоянно писали картины и рисовали, но и помогали мне своими советами.

Сегодня много дискуссий о том, что новые медиа технологии вытесняют из современного искусства классические формы, например, живопись и скульптуру. И так как вы рисуете именно картины, интересно узнать, что вы думаете об этой проблеме? Верите ли вы, что живопись всегда будет актуальна?

Я уверен, что живопись, как визуализация мыслей на плоскую поверхность, всегда будет актуальной. Конечно, новые медиа технологии тоже интересны, но они вторичны. Человеческая мысль важнее всего, а как ее выразить — задача художника.

У меня в планах заняться 3D-скульптурой и 3D-мэпингом, видео и другими мультимедиа, я сейчас веду творческие поиски в этом вопросе, но живопись для меня всегда будет сокровенным откровением.

Вы получили фундаментальное художественное образование в Академии художеств имени Репина, а затем, уже в 2013 году стали обучаться в Институте современного искусства при фонде Pro Arte. Сейчас многими (и зрителями, и кураторами, и искусствоведами) современное искусство противопоставляется классическому. В чем лично вы видите предназначение или социальную роль современного искусства?

«Я не считаю, что современное искусство может противопоставляться классическому искусству, так как они тесно дополняют друг друга»

Для меня современное искусство — это фиксация данного момента моей жизни и окружающих меня людей.

Есть мнение, что современный зритель «хочет только бездумно потреблять красивое». Должно ли искусство пропагандировать какие-то эстетические идеалы и, если нет, то где тогда массовому зрителю найти вдохновляющую красоту?

Эстетических идеалов много, главное — это понимание зрителя, его отклик, его мысли о искусстве или о произведении, так как зритель рождает новые мифы о творчестве и новые интерпретации того или иного произведения.

Ваши работы есть и в коллекции Государственного Русского музея, так и в частных коллекциях заграницей. Насколько для вас важно, чтобы ваши работы были востребованы коллекционерами? Какое значение для вас имеют известность и богатство?

Деньги для художника имеют большое значение. На них он может покупать кисти, краски и другие материалы для создания своих произведений. Чтобы быть «художником мира» —нужно его видеть, и не по телевизору, а вживую. Для этого нужны деньги на путешествия.

У вас есть серия из трех картин «Спички», как мне кажется, в ней есть метафора тому, что многие человеческие жизни «сгорают как спички». Вам часто приходится слышать интерпретации, далекие от истинного смысла ваших работ?

Серия «Спички»

Мне часто приходится слышать интерпретации о своем творчестве, в том числе мне говорят и о заимствовании той или иной техники или сюжета. Я не вижу в этом ничего особенного, так как мысли художника рождают мифы, а мифы рождаются из знаний прошлого.

На своей страничке в социальной сети ВКонтакте вы указываете, что придерживаетесь ультраконсервативных политических взглядов. Какие традиции или обычаи вы считаете необходимо сохранить современному обществу, и какие нововведения вы не приемлете в общественной жизни?

Политика в настоящее время не может не волновать, помимо этого она всячески пытается проникнуть в любые сферы деятельности, в том числе и искусство. Я считаю, что не надо идти на поводу у политики, надо постараться искать способы не проникновения в свое творчество политической игры. Кстати, известность для художника очень важна, как и для политика, ведь художник — своего рода политик, только за него говорят его произведения искусства.

Вы знаете такое выражение: «если не заниматься политикой, политика займется тобой»? Для меня не очевидна ваша параллель между политиком и художником в контексте того, что вы говорите, что надо избегать любого проникновения политики в сферу искусства и персональное творчество. Это невозможно, ведь по-сути, политика — борьба интересов, а различные интересы, которые выражаются в политических решениях и законах, есть и в сфере культуры, частью которой является искусство.

И политик, и художник должны воздействовать на людей. Политик говорит на трибунах, а художник создает политику искусством, своими картинами, которые говорят за него.

Эту параллель нужно рассматривать не с точки зрения борьбы за власть, а в контексте механизмов влияния на общество. Важно, что картина художника в будущем будет играть даже более значительную роль, чем высказывание политика. Высказывания политиков забываются, а картины остаются.

«Если в картину вложено рациональное смысловое зерно они будут влиять на историю и современную ситуацию вне зависимости от того, насколько сам художник известен и сколько еще создаст»

Произведения, нагруженные глубоким смысловым высказыванием художника, никогда не канут в лету, в отличие от «декоративного» искусства. Я считаю себя смысловым художником, я изначально не создаю картин, чтобы кто-то повесил их у себя на даче над камином. «Красивые картинки» тоже могут висеть в музеях и жить долго, но они не больше, чем украшения, а о картине со смыслом могут даже книгу написать в дальнейшем.

Текст: Екатерина Фролова