Как Москва стала самым сумасшедшим и родным городом для британской актрисы Эммы Даллоу

Накануне премьеры спектакля «Созвездия» британская актриса Эмма Даллоу рассказала корреспонденту «365» о новой роли, об отличии лондонского зрителя от московского, как режиссёры ведут себя на Кинотавре и почему стоит читать мемуары Феликса Юсупова.

27 ноября в театре имени Вл. Маяковского премьера – спектакль Constellations («Созвездия»), в котором вы играете одну из главных ролей. Расскажите немного о своей героине и о самой постановке.

«Созвездия» — это новая, очень современная пьеса, написанная 4 года назад драматургом Ником Пэйном. Постановка уже получила много наград, в том числе престижную театральную премию Evening Standard. В основе сюжета – история любви, происходящая в квантовой Мультиленной – совокупности всех Вселенных. Сцены повторяют друг друга снова и снова, но развязка всякий раз зависит от того, какие решения принимают герои… Знаю, звучит очень запутанно, и в самом начале понять, что к чему, действительно может быть непросто. Но достаточно пары повторений, и – раз! – картинка в голове зрителя складывается, всё встаёт на свои места.

Я бы сказала, что для России это принципиально новая постановка: я живу здесь уже 3 года и вижу, как меняется театральный репертуар. В последнее время, например, стало значительно больше экспериментального материала. Что касается моего персонажа, Мэриэн, она – учёный, специализирующийся на теоретической космологии. И не просто учёный: Мэриэн очень живая, энергичная девушка – та ещё штучка! Мне вообще нравится играть сильных женщин. В «Созвездиях» я вместе со своей героиней испытываю полный спектр эмоций: в одной сцене Мэриэн – болезненная, уязвимая, в другой – решительнаяи несгибаемая, как, например, в тот момент, когда готова в клочья порвать бойфренда, изменившего ей. Такие роли приносят настоящее удовлетворение, в Англии мы их называем «мясистые роли» — есть, за что уцепиться зубами! (Смеется. — Прим.редакции)

Отличное определение! А если говорить о названии – «Созвездия» – в нём ведь заключен символический смысл, так? Что в данном случае подразумевается под этимкосмическим термином?

Созвездия – это образ-символ. Прежде всего, созвездия – те несчастные влюбленные, что находятся в Мультиленной. Космос – бесконечный и непостижимый, а мы в нём – просто песчинки. Пьеса заставляет задуматься о судьбе, о том, знаем ли мы себя на самом деле, почему, оказываясь на распутье,  делаем тот или иной выбор… С этой точки зрения, созвездия – это сама жизнь, на которую мы смотрим, подняв голову высоко к небу, каждый раз задавая себе новые вопросы о смысле собственного существования.

Эпизод из спектакля «Созвездия». Фото: Антон Савосин

Это не первый ваш спектакль на московской сцене – несколько лет назад вы принимали участие в постановке Уилли Рассела «Воспитание Риты». Как началось сотрудничество с театром Маяковского? Почему вы решили работать в России?

Всё началось с того, что я пришла на прослушивание Московского Английского Театра (МЕТ) в Лондоне – набирали актёров и актрис для работы в театре Маяковского. Я всегда была без ума от России и просто не могла упустить такую возможность! В театральном училище у нас целый семестр был посвящен исключительно русской драматургии. Система Станиславского – это основа основ, а ваш театр – образец совершенства! До того, как я пришла на пробы, мне уже приходилось играть Риту – это была моя первая работа в училище, поэтому персонажа я знала хорошо. Меня утвердили, так всё и закрутилось… Помню, уже после третьего выступления в Москве, я подумала: «Как же мне здесь нравится! Хочу жить в этом городе!» Мои близкие крутили у виска: «Ты что, спятила? Ты терпеть не можешь холод, ни слова не знаешь по-русски, у тебя там даже друзей нет!» Мне было всё равно – я просто влюбилась! (Смеется.- Прим.»365″) Москва – самый сумасшедший, самый невероятный город из всех, где мне довелось побывать. И, пожалуй, в целом мире это моё самое любимое место.

Даже так? А от работы и общения с русскими людьми у вас какие впечатления?

Если говорить о работе, то мне нравится, что у русских все равны, нет разделения на «звёзд» и «не-звёзд». В Великобритании и Америке по-другому – там жёсткая иерархия. В России же все работают вместе, как одна команда – без озлобленности и высокомерия. Будучи на Кинотавре, я обратила внимание как мило, дружелюбно ведущие российские режиссеры общаются, скажем, со звукорежиссёрами или осветителями. И к актёрам те же режиссеры и продюсеры относятся очень внимательно, а актёры ой как это любят! (Смеется) Но есть, конечно, и свои сложности в работе в России.

Какие например?

Иногда приходится сталкиваться с бюрократией, иногда организация рабочих процессов подводит… Бывает, приезжаешь в театр к часу дня, чтобы начать прогон, а репетиция откладывается до вечера. Но это ведь Россия – это нормально! Мне даже нравится! (Смеется) Возвращаясь к вашему предыдущему вопросу: если хотите знать мое мнение о россиянах в целом, то я считаю, что вы – одни из самых воспитанных, страстных, эмоциональных, культурных, одухотворенных людей. Поверьте, я знаю, что говорю: я много путешествую по миру, кроме того, я некоторое время жила в Новой Зеландии, в Париже, и вот теперь я живу здесь.

Я читала, что «Созвездия» с большим успехом прошли в Лондоне и на Бродвее – каковы ваши прогнозы в отношении Москвы? Думаете, здесь новая пьеса тоже заслужит одобрение критиков и зрителей?

Конечно! По сути, это история о том, что испытывают в своей жизни все люди, — о любви. Причём рассказывается эта история в такой лёгкой, непринуждённой манере, что любой зритель сможет в одной из ситуаций узнать себя, соотнести свой опыт с опытом героя, представить своё будущее… В этом смысле пьеса универсальна, она касается каждого из нас.

Эпизод из спектакля «Созвездия». Фото: Антон Савосин

В процессе подготовки что было самым интересным и что – самым сложным?

Знаете, когда учишь наизусть пьесу Шекспира, например, люди спрашивают: «Боже, как ты можешь всё это запомнить?» Для меня это несложно: есть сюжетная линия, есть определенный ритм текста… Такие вещи я запоминаю легко. В этом же спектакле, «Созвездия», сцены всё время повторяют одна другую, отличия в диалогах совсем небольшие – вот это действительно сложно! Актриса Салли Хокинс – она исполняла роль Мэриэн, когда постановка только появилась, — призналась в одном из интервью, что был такой момент, когда она смотрела на своего партнёра Рэйфа Сполла и взглядом говорила ему: «Спаси меня: я не понимаю, что мы сейчас играем!» Со мной происходило то же самое! Это сложно и интересно одновременно – нам, актёрам, всегда нужны новые вызовы. Кроме того, у моей героини неизлечимая болезнь – рак головного мозга. Для человека с такой проблемой, она очень волевая, собранная. И я, как актриса, хочу раскрыть образ во всей полноте, хочу избежать какой бы то ни было фальши.

А как вы обычно готовитесь к роли? И каким образом вживались в эту?

С ролью Мэриэн мне здорово помогла моя мама: она работает в хосписе, поэтому много знает об особенностях течения этой болезни. Например, мама мне рассказала о физических изменениях в организме страдающих от рака головного мозга: оказывается, такие пациенты всегда немного наклоняют тело в одну сторону, у них кружится голова, им трудно держать равновесие… Как актёр, ты пытаешься всё повторить и бороться с этими изменениями. Ведь в жизни мы просто так не сдаёмся – мы боремся! Такое нельзя сыграть просто технически грамотно – такое нужно пропустить через себя. Я хочу, чтобы слова героини, стали мои собственными словами. И каждый раз на репетициия пытаюсь выложиться по полной. Вообще, взявшись за новую роль, я всегда начинаю с текста – хочу понять, как слова передают личность моего персонажа. Затем добавляю к усвоенному с листа личный опыт, и от этого отталкиваюсь. И, по правде сказать, я рада, что мне не приходится играть Мэриэн шесть раз в неделю – эмоционально это было бы очень тяжело. После нескольких часов на репетиции я чувствую себя, как выжатый лимон: сил нет, мозг не работает, я опустошена…

Как приходите в себя после репетиций? Не знаю, так ли это, но мне кажется, что, исполняя такую роль, ты, даже придя домой после эмоционально сложного спектакля, всё равно не можешь сразу отпустить героиню, какое-то время продолжаешь «жить» с ней…

Вы абсолютно правы, так и есть – я до сих пор немного не в себе после сегодняшней репетиции… Мне помогает спорт – балет, пилатес, бег. И, как я уже говорила, я люблю Москву: мне нравится бесцельно гулять по улицам, чувствовать холод на коже… Так я переключаюсь. Ещё я с удовольствием хожу в планетарий. Я говорю это не из-за того, что играю в «Созвездиях», не подумайте! Классное ощущение: просто откинуться на кресле и видеть перед собой Космос… В такие моменты понимаешь, насколько малы все наши проблемы на фоне такой огромной Вселенной! Помимо этого, расслабиться помогают встречи с любимыми друзьями.

А как отличаются московские зрители, от публики, приходящей на ваши спектакли в Лондоне?

Очень сильно! В России люди внимательные и щедрые. Я помню, как испугалась, когда в первый раз играла в «Воспитании Риты»: по окончании спектакля люди стали громко, отрывисто хлопать – в унисон.

Так это же замечательно!

Да, но, что это замечательно, я поняла позже! (Смеется) В тот момент меня эта реакция смутила: я подумала, что так хлопают, когда увиденное зрителям не понравилось. Режиссёр объяснил, что я ошибаюсь, и вытолкал на сцену для второго поклона. И тут люди стали нести цветы! Как же это приятно! В Англии такого не бывает. Да, у нас могут подарить букет маме или любимой девушке, но не незнакомому человеку… В России вообще отношение к театру иное. Однажды видела, как 12-летняя дочка моей подруги радовалась тому, что получила заветные билеты на спектакль «Три сестры» в Мастерской П. Фоменко. Она была так взволнована, так воодушевлена! В Англии молодежь может так радоваться только билетам на концерт группы One Direction! (Смеется) Но зато в Англии, как мне кажется, люди более открыты ко всему новому, более восприимчивы к экспериментальному театру. Я не так давно ходила на спектакль «Ивонна, принцесса Бургундская» в Театре Наций – там такие вопросына сцене поднимаются!.. Это спектакль об управлении народом с помощью запугивания и террора. Думаю, режиссёр хотел, чтобы русские зрители взглянули на себя со стороны, задумались о том, как устроена политика… Во второй вечер, когда спектакль шел, десятки человек просто вставали и выходили из зала, не дожидаясь антракта. И это понятно – в «Ивонне…»  много шокирующих моментов. А спектакль Кирилла Серебренникова «Машина Мюллер»? Он шокирует ещё больше! В Англии люди к такому привыкли: наши современные драматурги часто говорят те вещи, которые говорить непринято. Может быть, в России тоже скоро начнётся новая театральная эпоха – интересно смотреть на эти перемены и быть их частью.

Эпизод из спектакля «Созвездия». Фото: Антон Савосин

К разговору о столичной публике: сегодня многие актёры с горечью замечают, что всё больше становится зрителей, которые от главного – игры на сцене – отвлекаются на второстепенное – игру в телефоне. Вам часто приходится видеть в зале людей, «растворившихся» в смартфонах?..

К счастью, мне такие зрители не попадались, а если бы попались, я бы очень разозлилась! Хотя стоит признать: теперь телефоны – неотъемлемая часть нашей жизни, все мы одержимы «чёрном зеркалом», как это правильно названо в одноименном сериале. Хочешь или нет, приходится принимать это как факт… Помню, видела как-то, что люди фотографируют – это отвлекает, конечно.

Вы принимали участие не только в российских театральных проектах, но и в телевизионных: «Лондонград», «Кухня»…

Да, с этим мне помогал мой российский агент Наталья. В «Лондонграде» мне досталась роль телеведущей, разоблачающей русского олигарха, в «Кухне» — гостьи отеля, ставшей свидетельницей вторжения бандитской группировки. Сниматься было весело! Это не то, что я делала раньше, это не серьёзные драмы, но для актёра хорошо, когда есть разнообразие. Плюс ко всему, телесериалы позволяют актёрам стать коммерчески успешными, а это, увы, имеет немалое значение для карьеры.

А как для вас отличаются работа на сцене и работа перед камерой?

Для меня театр и кино – два абсолютно разных языка. И требуют они разной подготовки: чтобы стать театральным актёром, тебе нужно учиться и практиковаться как минимум три года. Нужно развивать те черты, которые ты имеешь. Нельзя же просто выйти на сцену и сыграть на скрипке – нужно понять, как её правильно держать, как разместить пальцы, как обращаться с инструментом… В театре то же самое. Ты должен играть каждой клеточкой своего тела. Если ты развернулся к зрителям спиной, значит, твоя спина должна продолжать рассказывать историю. Когда ты на сцене, всё твоё тело должно работать на 360 градусов. В кино наоборот – всё нужно вобрать, впитать в себя. Я в этом не очень хороша! (Смеется) Поэтому планирую на следующий год поехать в Лос-Анджелес – буду учиться актёрской игре на экране.

Знаю, что вы любите не только учиться, но и учить: пару лет назад вы вели мастер-класс «Английский через искусство».

Да, в Еврейском культурном центре мне предложили попробовать себя в роли преподавателя – это совершенно особый опыт! Я верю, что уроки актёрского мастерства могут использоваться как терапия – развлекательная терапия. Мы со студентами работали с голосом: разогревали связки, осваивали Александер технику, читали поэзию Шекспира и современных авторов… Получались удивительно красивые вещи! Мне нравилось видеть, как люди избавляются от напряжения и начинают говорить по-другому – с уверенностью.

Эпизод из спектакля «Созвездия». Фото: Антон Савосин

Будете и дальше этим заниматься?

Вероятно, да. В конце весны что-то похожее мне предложили в Электротеатре Станиславский, но я провела большую часть лета на юге Франции, поэтому у меня просто не было возможности поработать над этим проектом в тот момент… Как знать – может, в следующем году получится. Я и мои друзья ещё организовывали благотворительныйпоэтический вечер в доме-музее М.С. Щепкина – было так красиво! Представьте: гости прогуливаются по роскошному залу, пьют вино, общаются между собой, и вдруг из комнаты появляется актёр в маске, выхватывает одного человека и специально для него, глядя в глаза, читает романтическое стихотворение… Публика не знала, чего ожидать! Люди часто говорят, что классическую поэзию нельзя перевести на современный язык – мы хотели доказать, что это не так.

Получилось такое интерактивное поэтическое выступление…

Именно! И это то, что мне очень интересно сейчас. Хочется сделать нечто подобное в следующем году, но уже масштабнее.

Вы со своей подругой Анной-Джулией Скруфари Хеджес, тоже актрисой, в этом году организовывали ещё одно мероприятие – чтение русской поэзии на английском языкев «Мастерской». Слушатели остались довольны?

Очень! Посетители потом говорили, что мы заново открыли для них давно известные стихотворения, «оживили»классический материал своим прочтением. Многие считают, что переводить русскую поэзию нельзя, потому что она от этого теряет смысл. Это верно, но лишь отчасти. Английский язык тоже способен передать идеи русских авторов – мы, судя по отзывам, смогли это достойно продемонстрировать. Кстати, мне нравится, что в Москве любой проект удаётся организовать значительно проще и быстрее, чем, скажем, в Лондоне: там скорее найдут причину, почему за дело браться не стоит, чем помогут его развить. Может быть, это из-за английского снобизма, может – из-за страха неудачи, в любом случае – в России всё складывается благополучнее в этом плане.

Возвращаясь к русской литературе: можете назвать несколько своих любимых авторов?

Булгаков, Булгаков и ещё раз Булгаков! (Смеется) Это абсолютно мой автор. Помню, когда первый раз прочитала «Мастера и Маргариту», я была просто потрясена! Там есть всё: фантастика, юмор, абсурд, разбивающая сердце история… Ещё я люблю Чехова. И Маяковского: моё любимое стихотворение – «Отношение к барышне». Не знаю, почему, но оно заставляет меня чувствовать себя мужественно, и мне это нравится. Люблю Цветаеву, Ахматову… Не просите меня больше говорить о поэзии – я не могу остановиться! (Смеется) Настоящий герой для меня – Феликс Юсупов. Его мемуары – одна из лучших книг, которую я когда-либо читала. Когда я закончила её, мне казалось, что я потеряла близкого друга. Все, кто интересуется историей России, обязаны её прочитать!

Беседовала Мария Хвалибова