Джок Стерджес: «ФБР признали, что в моих фотографиях нет ничего противозаконного»

Перед открытием выставки «Без смущения» Александра Благова встретилась с фотографом Джоком Стержесем и выяснила, чем именно его привлекают обнаженные тела, почему он никогда не принуждает людей фотографироваться и что изменится, если они будут одеты?

В Центре фотографии им. братьев Люмьер сейчас проходит выставка Джока Стерджеса «Без смущения», посвященная съемкам семей нудистов Калифорнии, Франции и Ирландии. Творчество автора уже не одно десятилетие вызывает противоречивые чувства не только у аудитории, но и у американской полиции. Но обо всем по порядку…

Перед встречей с Джоком я немного волнуюсь, у меня к нему много вопросов: мне интересно понять этого фотографа, этого человека, мотивы его творчества, какое в нем послание. Мы встречаемся с Джоком в уютном кафе Центра фотографии им. братьев Люмьер, и он признается, что еще не видел экспозиции и после интервью с удовольствием пройдется по Белому залу, где выставлены его работы. Он сразу отмечает, что еще на этапе подготовки был приятно удивлен подходом организаторов выставки к отбору снимков: «Кураторы изучили весь мой долгий творческий путь и выбрали для выставки 40 снимков абсолютно разных лет. Надо сказать, я остался польщен таким деликатным отбором и получившейся серией фотографий. Свой первый снимок в стиле «ню» я сделал более 50 лет назад, поэтому испытал приятную ностальгию, подняв архивы со старыми негативами и напечатав их снова».

Джок, рада, что вы добрались со своей выставкой до России!

Я тоже рад сюда вернуться спустя такой продолжительный период. Мой первый и последний визит в Россию состоялся 40 лет назад в качестве руководителя группы студентов колледжа. Так что это мой фотографический дебют в Москве.

Несмотря на то, что в России вы с экспозицией впервые, ваши выставки проходят с завидной регулярностью по всему миру…

Да, мои работы были представлены в 30-ти галереях в 11-ти странах.

Несомненно, это Америка, Франция…

А также Германия, Корея, Япония, Мексика… много разных мест.

Мне всегда интересно узнать, насколько отличается обратная связь в зависимости от страны.

Разительно отличается! Что неудивительно, ведь во всех странах свои культурные особенности. Иногда случаются абсолютно неожиданные отзывы, причем не столько от публики, сколько от СМИ. Например, в 90-е годы как раз во время показа моих работ в Амстердаме моим творчеством заинтересовалась американская полиция, не без помощи определенных обществ. Галерея рассказала об этом, а редактор крупнейшего Датского издания написал в своей статье что-то вроде «как ужасно со стороны организаторов придумывать такую историю, чтобы привлечь посетителей на выставку». Видимо, ему было совершенно очевидно, что никто бы не заинтересовался моими работами, если бы не конфликт с ФБР.

То есть они решили, что это такой изощренный пиар?

Да. Это странно, но нам пришлось продемонстрировать им газеты с новостями о реальных событиях. В целом же в Европе обратная связь более зрелая, хотя иногда и получается несколько скандальной. В Америке у нас существуют радикальные христианские организации и общества с особыми политическими взглядами, например, общество по защите прав женщин, которые довольно искаженно воспринимают мои работы, видят в них сексуальный подтекст. При этом неоднократно многие из них были сами уличены не в самых благочестивых делах. Занимательный факт в том, что все эти перипетии никогда не влияли на интерес галерей к моему творчеству.

Вы уже привыкли к постоянному присутствию оппозиции?

Тот сложный период длился около 4-х лет, но он закончился более 20 лет назад. ФБР признали, что в моих фотографиях нет ничего запретного и тем более противозаконного.

Я имею в виду оппозицию не на политическом или государственном уровне, а на уровне зрителей. Ведь сложно не признать, что ваши работы довольно провокационны. Наверняка, всегда находятся люди с нелицеприятной обратной связью или даже обвинениями.

Люди, чье мнение меня больше всего заботит в данной ситуации, — сами модели. Это самая важная часть моего искусства, моей работы, меня — без них я невидим. И им нравятся мои фотографии, им нравится сниматься. Они чувствуют себя красивыми, понятыми, наполненными. У них нет смущения по поводу формата съемки, так как они живут в нудистских коммунах. Они не стесняются своего тела и в конечном счете рады видеть себя красивыми. Я счастлив работать с ними — они счастливы работать со мной. Как это воспринимают сторонние люди, не участвующие в процессе, — уже не так важно.

Автор Джок Стерджес

А когда началась ваша история как фотографа?

Свой первый снимок я сделал в 6 лет.

Это довольно рано! Что было на том снимке, вы помните?

Помню! Мне всегда было интересно фотографировать людей. Уже в детстве меня восхищали красивые лица. У нас в доме было несколько книг моего дяди о камерах и истории фотографии с большими снимками, ранжированными по годам. Что-то вроде «лучшая фотография года». И там были две особенные для меня страницы, на обеих — изображение американской актрисы Грейс Келли в воде. Я мог смотреть на эти страницы час за часом. Я был очарован ее магнетической красотой, словно загипнотизирован.

Красивые лица — с этим понятно. А когда и почему вас заинтересовала красота обнаженного тела?

Случайно. Такое происходит рано или поздно с каждым фотографом. Я имею в виду вот что: вы делаете 100…200…300 фотографий…А потом вдруг понимаете, какую из них вы хотите видеть первой. И это крайне интересно, потому что желание видеть именно эту приоритетную для вас фотографию отражает нечто, что скрыто глубоко в вашем мозге. Когда происходит такой опыт, вы ощущаете его силу и хотите делать больше таких фотографий. У меня это случилось так. Я приехал к брату в Северную Калифорнию в горы. За 30 лет я там оказался впервые, на дворе стоял январь, шел снег, было довольно холодно. И как-то вышло, что мы попали в коммуну хиппи, где жило около 100 человек, и все они были абсолютно голые! Они соорудили там что-то вроде сауны с ароматными травами, камнями, ветками деревьев и расслаблялись, а пар окутывал их тела… Когда я все это увидел, подумал: «Упс» (Смеется.). Довольно странный и даже пугающий сюжет: они выглядели как дьяволята! Такая картина сильно отличалась от всего, что я видел до этого. Я стал фотографировать, что оказалось довольно глупой идеей: солнце, пар — все это не на пользу контрастным снимкам. Но один кадр получился удачным. На нем была девочка лет девяти-десяти. Она сидела около двери небольшой хижины с закрытыми глазами. Ее кожа была абсолютно белой и чистой — очень красивой. Никогда ранее я не встречал кого-то, кому была настолько безразлична его нагота. Эта фотография изменила мою жизнь. Впервые я серьезно задумался о том, что хочу снимать детей в естественной среде. Потом уже на восточном побережье я сфотографировал маму с двумя дочерьми. До этого момента я не снимал на пляжах, и мне понравилось отсутствие у людей каких-либо зажимов. Они были абсолютно расслаблены. Солнце красиво очерчивало их тела. Несколько лет спустя я с друзьями впервые оказался на нудистском пляже в Европе, и там я нашел все в одном месте. Люди, не стыдящиеся своей наготы, красивый свет на пляже — все сошлось.

Джок Стерджес

Многие воспринимают ваше творчество как эротическую фотографию…

Я не рассматриваю свое творчество с этой позиции. Мои работы — полная противоположность пин-апу. Знаете, это такие девушки, снятые в гараже или студии, которые призывают обратить внимание на их фигуру, бедра, грудь, но не на то, кто они есть на самом деле. Фотографии в стиле пин-ап не о личности, а о теле, хотя модели, как правило, все же одеты. С другой стороны — мои снимки. На них запечатлены обнаженные девушки, но глядя на них, вы видите портреты реальных людей, чувствуете связь с ними, ощущаете свое присутствие там. В конечном счете важнее, что из себя представляет человек, а не насколько у него красивое тело.

Тогда что изменится, если эти девушки будут одеты?

О, это интересный вопрос. Меня привлекает отсутствие смущения. Есть еще важный момент: как только вы надеваете одежду, фотография фиксируется во времени. Она больше отражает социум нежели индивидуальность. Стоит вам снять одежду, связь со временем стирается, становится не ясно, когда это было снято: вчера, пятьдесят или тысячу лет назад. В кадре девушка, например, может расчесывать волосы — это то, что женщины делали с начала времен. Таким образом уходит контекст, а кадр отражает что-то универсальное без конкретного времени и места. Но с недавнего времени некоторые явления усложнили мою работу. Первое — татуировки, второе — интимные стрижки, точнее полное отсутствие волос. Такая тенденция началась примерно лет 9 назад, и она делает акцент на особенностях конкретного поколения. Слишком много физиологической информации отвлекает от самой сути, к тому же девушки становятся похожи на маленьких девочек, что, согласитесь, довольно странно. Каждая женщина прекрасна в своем возрасте. Но женщины меня не слушают в этом вопросе (Смеется.).

С обнаженной натурой работают и другие фотографы, например, Дэвид Гамильтон, Салли Манн.  Вас сравнивают?

Бывает, да. Салли Манн я очень хорошо знаю, мы близкие друзья, она даже пару раз копировала мои работы. У нее есть талант «одалживать» чужие идеи и в итоге делать кадры лучше авторов. Но у нас совершенно разный подход в работе. Однажды я предложил Салли сделать кадры ее детей — она с охотой согласилась. Младшей девочке Джине не было интересно участвовать в съемке, а я никогда не заставляю людей сниматься, если они этого не хотят. Поэтому через несколько месяцев я отдал портреты детей, Салли удивилась: «Где же Джина?» Я объяснил, что Джине было неинтересно. «Но ты мог бы заставить ее!» — воскликнула Салли. Эта фраза демонстрирует наше диаметрально противоположное отношение к работе.

Автор Джок Стерджес

Был ли у вас ментор, или кто повлиял на ваш творческий путь, видение в фотографическом искусстве?

Я получал свое психологическое и фотографическое образование одновременно. Фотографии учился два года у известного типографа, фотографа и консультанта Музея современного искусства в Нью-Йорке — Ричарда Бенсона. Но наши пути разошлись, когда я сделал выбор направления, в котором хочу работать. Бенсон же считал, что я должен снимать портреты, как и он. Так что по большому счету я самоучка в фотографии. А наибольшее влияние на мое творчество оказали художники, такие как художники эпохи Ренессанс отец и сын Брейгель, австрийские художники-экспрессионисты Иоганн Шиндлер и Густав Климт. Мне нравятся ранние работы Пикассо, пока он не стал абстракционистом.

Вы до сих пор снимаете на пленку?

Я очень люблю большой формат 8 х 10 дюймов (20 х 25 см), так как он позволяет сделать максимально детальные фотографии с большим количеством информации. Но сейчас я значительно реже использую крупноформатную камеру, так как у меня была травма шейного отдела, а камера очень тяжелая. В этом году на пленку я сделал только 250 кадров. Сейчас я чаще я использую среднеформатную цифровую камеру Leica.

Как проходит процесс съемки?

Я не прошу своих моделей делать что-то специально, не прошу улыбаться или позировать, я даю им возможность быть самими собой, а когда вижу кадр, просто говорю: «Вот так отлично, не двигайся». Очень часто мои лучшие фотографии я получаю, когда уже заканчиваю снимать и ловлю последний кадр.

Вы пробовали какие-то другие направления в фотографии?

Это действительно важный вопрос. Я работал с коммерческими проектами, снимал fashion для журналов типа Vogue. Но что касается личного творчества — я хорош именно в своем направлении. Это то, что я люблю. Но я всегда хотел, чтобы нашлось что-то, что меня так же заинтересует. Знаете, я не люблю чистое гладкое небо, для меня оно выглядит скучным. И прошлым летом я начал фотографировать облака. Это удивительно, но я действительно наслаждаюсь процессом и точно буду продолжать.

Автор Джок Стерджес

И в завершение такой вопрос. Какова миссия фотографа, на ваш взгляд?

Ооо, это очень непростой вопрос, а ответ на него — тема для отдельной беседы. Для меня главная задача художника — заниматься искусством для себя, выражая посредством творчества свою личность. К сожалению, во многих учебных заведениях сейчас учат ориентироваться на «параллельные миры»: политический, социальный и так далее. Молодые фотографы стремятся к славе, хотят быть успешными и знаменитыми и пытаются делать то, что понравится публике. Но все это подавляет способность самовыражения. Я больше ценю в искусстве проявление индивидуальности. Один из моих любимых художников Фрэнсис Бэкон был ужасным человеком с трудным характером, он разрушил множество отношений, у него были постоянные конфликты. Но его работы очень хорошо все это отражают, поэтому для меня его творчество — хорошее искусство. Миссия фотографа — найти то, что он действительно хочет снимать, и в этом вся сложность. С этой задачей справляются далеко не все. Итак, важно думать не о технической стороне съемки, а о том, где вы сами в своих работах, почему вы снимаете это, что это значит.

Нас увлекает этот разговор, и уже отключив надиктованную запись, мы все продолжаем беседовать о фотографии в целом, планах Джока на недельные каникулы в Москве, среди которых, конечно, несколько съемок. Он с упоением рассказывает о своей жене и дочерях.  Затем мы перемещаемся в Белый зал, где Джок с нескрываемой любовью рассказывает мне не только историю создания того или иного кадра, а историю дружбы с людьми на этих фотографиях, с огоньком в глазах комментирует и задает какие-то вопросы: «Как думаете, какие отношения у этих парня и девушки на фотографии?», «А сколько, по вашему, лет этой девушке?», «А эта девочка смотрит вовсе не на меня, а на морского котика, который каким-то непонятным образом оказался в ущелье, где мы снимали», «А от на этих снимках одна и та же девушка в разном возрасте — удивительные трансформации, правда?»

Этот глубоко интеллигентный человек очаровал меня. С ним можно разговаривать часами на самые разные темы. Его творчество действительно вызывает противоречивые чувства, да. Но оно однозначно не оставляет равнодушным, и ты вспоминаешь фотографии и продолжаешь формировать свое отношение к ним уже после просмотра.

Беседовала Александра Благова

Фотографии: Александра Благова