Смерть и сумасшествие в фильме «Сын Саула» Ласло Немеша
15 апреля 2016, 13:43
Обозреватель «365» Марк Александровский посмотрел фильм Ласло Немеша «Сын Саула» и, набравшись смелости, заглянул в глаза героям фильма, потому что это единственный способ понять картину и вовремя уберечь себя от сравнения оной с голливудскими «тематическими» собратьями.
В рецензии есть спойлеры.
«Сын Саула» — фильм странный. После него выходишь буквально разломанный напополам. Одна половина кричит: это отличный фестивальный фильм, насыщенный и сложный. Другая спорит: кино для всех, слишком много святой простоты. Логики в фильме нет – да и попробуйте (хотя нет, лучше не пробуйте) отыскать логику в фашистской идеологии – и это еще сильнее осложняет понимание картины. Тут надо включать то зрение, которое за последнее время усилиями киноаттракционов и пропаганды в модных массмедиа формального подхода к анализу произведений искусства атрофировалось. Нужно влезть в этот фильм – прямо в этот ад, где людей сжигают заживо, а потом рассеивают человеческий пепел над водой – и посмотреть на все, что есть вокруг. Открыть этому фильму себя. Это сложное испытание. Потому что вокруг на протяжении двух часов будут мертвые лица живых и, мельком, живое лицо мертвого мальчика, грезящегося Саулу.
Кадр из фильма «Сын Саула»
Начинается фильм со слова, и слово это — зондеркоммандер. Трактовку можно было бы спокойно показать – все бы поняли, кто это и чем он занимается в этом аду, но Немеш уточняет именно с помощью слов. Так беспристрастнее. Так яснее. Так страшнее, потому что от слов «им не давали выбора» никуда не денешься.
Кадр из фильма «Сын Саула»
С первых же кадров мы цепляемся за главного героя и на протяжении двух часов неразрывно связаны с ним, как он – со своим желанием похоронить случайно увиденного ребенка. Обратите внимание, кстати, на то, откуда приходит главный герой (звуки на фоне) и свяжите это: а) с местом действия (символически — ад) и б) с тем, что главный герой хочет похоронить сына (единственного мальчика, который выжил после «душа»). Сына у Саула нет, но, в то же время, сын у него есть. Эта связь – символ.
Кадр из фильма «Сын Саула»
Дальше вырисовывающаяся спираль символов и образов становится только круче: крест на спине Саула, в который упирается камера большую часть фильма, образ ребенка, прошедшего через казнь, но не перенесшего убийство от рук человека, поиски в лагере-аду раввина/ бога, момент, когда Саул надевает на ребе свою «меченую» куртку, превращая его в члена зондеркоманды, река, уносящая тело сына Саула, светлый мальчик-ариец, который является Саулу, – можно продолжать бесконечно.
Кадр из фильма «Сын Саула»
Но не спешите списывать такую «разговорчивость» картинки на неумелость Немеша-дебютанта. Глядя на все эти образы, попробуйте почувствовать, что стоит за ними. Видя присыпанные пеплом глаза юной девушки, подумайте, откуда взялось столько пепла, чтобы их погасить. Благо, Немеш отсекает все лишнее форматом кадра 4:3, чтобы зритель не отвлекался ни на что, кроме того, что вынесено на передний план. Режиссер лишь фоном показывает весь ужас, творящийся на этом адском конвейере по уничтожению людей. Потому что, как уже было сказано, все самое главное, через что надо смотреть на историю, вынесено вперед, показано и озвучено. Лишнего тут ничего нет.
Кадр из фильма «Сын Саула»
«Сын Саула» — изматывающий фильм. Как в физическом плане (весь фильм зритель буквально ходит за Саулом), так и в психологическом (кажется, не стоит уточнять, почему). Это фильм необычный, странный, в который нужно погрузиться, героям которого нужно посмотреть в лицо, «считать» их историю. Это не новаторский, в меру наивный, в меру смелый подход, это непривычный и сложный киноязык. При раскрытии тематики картины он вовлекает в фильм зрителя, готового, в принципе, к ужасам и трагедии, но держит его на расстоянии от Саула, то приближая зрителя к нему, то отдаляя. Можно списать этот прием на расчетливость. Но, беря во внимание то, что драматургия тут, скажем прямо, целиком и полностью зависит от степени чуткости зрителя, от его внимания к героям, то дело тут больше в своеобразной искренности режиссера и его истории. Проще говоря, если зритель ничего не понял, то и кульминации не будет. Попкорн закончился, спасибо, приходите на «Мстителей».
Кадр из фильма «Сын Саула»
Последние кадры унизительно слабы для фильма с таким размахом. Однако если бы Немеш пошел по проторенной голливудской тропинке светлой печали или внезапной радости, прилепил бы туда призрака или спас бы Саула, было бы еще хуже. Нет, определенно, конец логичен (это, кстати, единственное, что логично в фильме – смерть, все остальное — сумасшествие). Возможно, ему не хватает тьмы – той, из которой вышло слово «зондеркоммандер» в начале.
Но, в то же время, последние кадры достаточно сильны в плане символической трактовки. Потому что тут снова нужно вглядеться в историю (прошлую, настоящую и будущую) действующих лиц – пока она еще существует, пока ее не уничтожили выстрелы, не заткнули нацисты и не заставила отвести от нее глаза трусость.
Кадр из фильма «Сын Саула»
Что касается исполнителя главной роли Гезы Рёрига, то лучше просто прийти и посмотреть на его игру. Или не игру — он прожил свою роль. Стоит только уточнить, что это его актерский дебют в серьезном большом кино, хотя на его счету и есть несколько неизвестных широкой публике картин.
Кадр из фильма «Сын Саула»
Очень жаль, что в России фильм «Сын Саула» выходит уже после «Оскара» — ярлык «ПОБЕДИТЕЛЬ» привлечет на показы людей, которые ринутся нахваливать ленту, потому что «Оскар» — о таких картинах либо хорошо, либо ничего (какая гадкая ирония). В то же время другие зрители будут ругать ленту умными словами, не замечая, что невольно приняли позу юных белокурых критиков, и смысл их бездушной эвфуистической писанины угадывается только благодаря раскиданным по тексту предлогам и союзам.
Однако да, вынужден сразу же отметить, что я очень рад тому, что «Сын Саула» выходит в прокат с ярлыком «ПОБЕДИТЕЛЬ ПРЕМИИ «ОСКАР». Потому что это вообще побудит людей прийти в кинотеатр и посмотреть этот фильм.
Текст: Марк Александровский
