«Курт Кобейн: Чертов монтаж» — фильм о человеке, который борется со своей человечностью

В прокат вышел фильм Бретта Моргана «Курт Кобейн: Чертов монтаж», основанный на дневниках музыканта и его видео- и аудиоархиве, многие материалы из которого не публиковались ранее. Выходу фильма предшествовал настоящий ажиотаж. Результат — полный аншлаг на премьере фильма на фестивале «Сандэнс» и шквал восторженных рецензий в прессе.

О бывшем лидере группы Nirvana уже немало сказано и снято. Как сказал автор данной картины Бретт Морган,  «Феномен Курт Кобейна продолжается до сих пор». Музыкант уже не раз был и прототипом главного героя, и самим главным героем картин различного толка. Но уникальность «Чертова монтажа» в том, что в этот раз фильм был снят с благословения его ближайших родственников. В частности его вдовы Кортни Лав, у которой уже были разборки с авторами документальной картины «Курт и Кортни». В этот раз, оказав режиссеру «бесценное доверие», она отдала ключи от гаража со всем творческим наследием Курта. От редактуры картины она уклонилась сознательно, попросив не показывать ей ничего до завершения.  Завершению предшествовали 8 лет.

Другим принципиальным моментом стало участие дочери Курта и Кортни – Френсис Кобейн, которая выступила исполнительным продюсером фильма. В интервью журналу Rolling Stone Френсис рассказала, что точно знала, какой образ своего отца она хочет создать:

«Когда мы познакомились с Бреттом, я сказала, что мне не нужна романтическая мифология Кобейна. Хотя он умер самой ужасной смертью, его образ принято романтизировать. Потому что ему всегда 27. Срок годности у музыкантов или художников, как правило, не очень долгий. Курт превратился в икону, потому что он никогда не постареет. Он всегда будет красивым и молодым».

На премьере Бретт Морган сказал, что одной из его режиссерских задач было «подарить Френсис еще несколько часов с ее отцом». Участие Френсис он считает ключевым фактором успеха картины, а также гарантом ее искренности. «Все, кто работал над этой картиной, чувствовали большую ответственность перед Френсис. Без её участия картина не получилась бы такой откровенной».

В самой картине она фигурирует лишь в годовалом возрасте и не дает интервью наряду со своей матерью и другими родственниками. Сама Френсис прокомментировала это следующим образом:

«Мне нечего сказать о его жизни. Я не знала Курта».

Название «Чертов монтаж» заимствованно режиссером из одной неизвестной широкой публике ранней работы Курта Кобейна. Копаясь в гараже среди его дневников и картин, Бретт Морган обнаружил аудио-коллаж из диалогов, различных звуков и фрагментов телешоу. Видимо, эта находка и определила не только название фильма и его художественную концепцию, но и его центральную идею. Всего режиссер прослушал более ста кассет с ранними аудио экспериментами будущей рок-звезды. И, судя по характеру картины и интервью по завершении фильма, это существенно отразилось на его психическом состоянии. Что, возможно, говорит только в пользу художественных способностей.

Все содержимое гаража Кортни Лав, а именно живописные полотна, ранние рисунки, фотографии, домашнее виде и, главное, личные дневники Курта стали строительным материалом фильма.

Однозначно, чертов монтаж как метод, режиссеру удался. Два часа и двадцать семь минут состоят из термоядерной смеси анимированных черновиков и набросков, откровенного домашнего видео, детских фотографий, телевизионной хроники с группой Nirvana и анимационных реконструкций сцен юности Курта. Яростно и агрессивно исполненным эпизодам анимированных рисунков, комиксов и путевым заметкам музыканта контрастируют, снятые в спокойном, размеренном темпе, интервью его ближайшего окружения. О жизни музыканта рассказывают, вопреки всем ожиданиям, его родители, мачеха, сестра, друг и коллега Крист Новоселич и вдова Кортни Лав, а также бывшая девушка Курта, которая одной из первых стала свидетелем раскрытия таланта Курта и его поддержкой. И больше никого. Все потому, что по задумке режиссера это не фильм об известном музыканте, но фильм о «человеке, который борется со своей человечностью», как прокомментировала Френсис Кобейн. Режиссер не стал приглашать других участников. В попытке создать что-то интимное и максимально честное, он, по его собственным словам, хотел беседовать с теми, кто бы пришел на похороны Курта будь он простым сторожем.

«Я хотел создать принципиально новый образ Курта», — с жаром жестикулируя, говорит режиссер. Позволить зрителю проникнуть в голову Курта и показать его внутренний мир – вот какую задачу определил себе Морган, изучив весь имеющийся материал.

Структура фильма, однако, спорна. Стремление режиссера передать атмосферу чертового монтажа и работа с такими обширными материалами лишает зрителя точки опоры. Сбивает с толку и контраст эпизодов.

История начинается с проникновенного закадрового рассказа матери Курта, в то время как на экране очаровательный белокурый мальчуган то задувает свечки на торте, то лабает на игрушечной гитаре, то кривляется на камеру. «Он очень любил рисовать и делал это все время», — говорит Венди Кобейн. И зритель немедленно видит невинные детские рисунки Курта,   а потом этот художественный талант, переживая развод родителей, взрывается агрессией и фрустрацией. Взрывается в буквальном смысле, потому как режиссер не жалеет острых специй для этого и без того не сладкого блюда. Во всей красе на экране предстает хаос мыслей депрессивного подростка. Рисунки с питбулем, пожирающим лицо человека, и охотой на стаю акул превращаются в развернутые мультфильмы. Чтобы жизнь медом не казалась, режиссер оформляет это все тяжелой музыкой и вспышками цвета. Пиарить фильм пиарили, а вот предупредить эпилептиков и беременных женщин, видимо, забыли. Затем эти несколько минут персонального ада Курта, на который не всегда хватает нервов смотреть, не отворачиваясь, сменяется снятыми по современной моде синхронами участников, которые со всей душой пытаются составить искренний портрет Курта. И вроде бы все даже складывается в более-менее общую картинку, но тут внезапно появляются эпизоды рисованного Курта, который зачитывает за кадром свой дневник, а потом следует какая-нибудь хроника домашних записей или концертов, где мы уже видим Курта реального. Помимо того, что на контрасте с настоящим человеком, его нарисованная версия не воспринимается вообще, сам факт биографических сцен не обоснован драматургически. Если метод автора — реконструировать поток сознания своего героя, то рассказы родных и близких, а также огромное количество личных архивов, уже прекрасно справляются с этой задачей. Так как в этом случае все элементы вместе сами рисуют нужный портрет. Но попытка запихнуть в этот коллаж самостоятельный портрет Кобейна в исполнении голландского аниматора крайне нелепа. Потому что у неё нет функции элемента мозаики, но рисовать портрет при помощи уже готового портрета абсурдно. С таким же успехом к лоскутному одеялу можно пришить не еще один лоскут, а целое одеяло. Наличие чужих рисунков в фильме, основанном на архивах рисунков самого Кобейна неуместно и не представляет никакой ценности для зрителя. Он либо пришел смотреть на эксклюзивные материалы о Кобейне, либо любоваться техникой художника-аниматора. Всей картине, как будто бы, не хватает художественного единства.

Но все же фильм представляет немалую ценность в контексте истории рок-музыки и её явлений. Потому как он в полной мере способен ответить на вопросы, почему из всех музыкальных направлений и их представителей именно Курт Кобейн стал «голосом целого поколения». Ведь объективно Nirvana как музыкальное явление не представляет ничего примечательного. Но именно эта группа всегда будет одной из ярких представительниц гранж музыки. «Курт Кобейн. Чертов монтаж» показывает, что несмотря на свою неуверенность и агрессивную неудовлетворенность, Курт не был агрессивно настроен к кому-либо. Как бы банально или романтично это ни звучало, он оставался всегда искренним и немного наивным, а только искренний человек может быть пророком. Наследие Кобейна — в его немыслимо огромном желании найти что-то настоящее само по себе в этом лицемерном мире.

«Он мог бы стать еще одним парнем, который по-свински бросил свою семью… — говорит Френсис Кобейн. — Но не стал. Его в прямом смысле причислили к лику святых. Он стал святым Куртом».

Текст: Яна Агафонова