«Хэппи-энд» Михаэля Ханеке: совершенно необходимый счастливый конец

25 января на экраны вышла новая работа мэтра европейского кино Михаэля Ханеке — «Хэппи-энд» с Жаном-Луи Трентиньяном, Изабель Юппер и Матье Кассовицом в главных ролях. Премьера картины состоялась в рамках Каннского кинофестиваля в прошлом году и разделила кинокритиков на два фронта.

Австрийский режиссер, который дал о себе знать всему миру после своей драмы «Любовь» (2013), возвращается на киноэкран с менее сентиментальной картиной, но такой же «механистичной», как его австрийская трилогия («Седьмой континент», «Видео Бенни» и «71 фрагмент хронологии случайностей»).

В центре сюжета высокоинтеллектуальная французская семья среднего класса, которая проживает в одном огромном доме. У каждого из них своя драма и многочисленные тайны, которые тщательно замалчиваются. За видимым благополучием и идиллией скрывается безразличность каждого друг к другу. Единственное, что их связывает, — общее желание поскорее покинуть этот мир: покончить с собой.

Ханеке довольно-таки классически повествует о депрессии и суициде в «Хэппи-энде», с такой же безжалостной гармонией, достаточно прямолинейно, как в своем дебютном фильме «Седьмой континент». 13-летняя Эва (Фантина Ардуин) снимает на смартфон свою мать, всячески подчеркивая ее бесчувственность, и вот она [мать] на следующем кадре лежит без сознания. Девочка подтверждает, что она отравилась таблетками.

В фильме «Седьмой континент» героев больше волнует, как огромное количество денег спускается в унитаз, нежели самоубийство семьи в финале. В «Хэппи-энде» люди в первую очередь все запечатлевают на смартфон, совершенно не думая о последствиях. Самоубийство матери Евы становится только неким прологом в повествовательной структуре кинофильма. Поэтому сама мать и разговоры о ней остаются «на расстоянии» — все в этой семье происходит на определенной дистанции.

Если режиссер говорил с долей нежности о любви как о чувстве в своей картине «Любовь», то здесь ее просто нет. Все герои глухи, безэмоциональны и атрофированы, каждая деталь в их жизни четко рациональна, скептична и иногда нигилистична. Они садятся за стол ужинать всей семьей, притворяясь, что им есть дело друг до друга.

Такое безразличие чутко чувствует Пьер (Франц Роговский), сын Анны (Изабель Юппер). Его мать хочет оставить руководство компанией ему, однако он отказывается, ссылаясь на свою алкогольную зависимость. Анна начинает его уговаривать, признаваясь ему в своей материнской любви, в которую Пьер ни разу не верит. Его квартира только подтверждает отсутствие семейной связи между ними – в ней нет ни одной вещи, которая напоминала бы Пьеру о семье. В то время как «особняк», где все проживают, переполнен историей, заботой и французской пунктуальностью.

Без каких-либо колебаний Анна решает все административные решения по поводу будущего компании самостоятельно. Когда же Пьер пытается ее опозорить на обеде в честь ее помолвки, она просто тихо ломает ему палец, оставаясь внешне совершенно спокойной.

Ханеке снова задает вопросы, не давая никаких ответов. Поэтому, когда Джордж, глава семьи, (Жан-Луи Трентиньян) спрашивает Эву, почему она хотела покончить с собой, девочка просто долго хлопает глазами и отвечает: «Не знаю». Дети у Ханеке не боятся смерти, у них нет возрастных преград, режиссер их сразу же ставит в один ряд со взрослыми. Поэтому, когда девочка обвиняет собственного отца (Матье Кассовиц) в бесчувственности, которую он «обзывал» неловкостью, отец остается пораженным.

Эва не видит насилия, безнравственности в содеянном, как и ее теска из «Седьмого континента», которая могла спокойно соврать о своей слепоте школьной учительнице. Она, как и Джордж, понимает все, что происходит вокруг, поэтому хочет сбежать из этого общества. Когда появляется возможность «помочь» своему дедушке завершить начатое дело, она увозит его на инвалидной коляске ближе к воде, на самый край берега. Немного отойдя, она начинает снимать все происходящее на камеру, в том числе испуганные лица и осуждающие взгляды родственников. Выходит, что юная Эва все-таки выбирает механистичное и бездушное общество?

Беспощадной провокацией, как в «Забавных играх» и «Пианистке», режиссер в «Хэппи-энде» не увлекается. Но зритель все равно чувствует себя некомфортно во время долгих иммобильных общих планов, снятых на статичную камеру. Аудитория просто не знает, что должно произойти. Неуютным становится осознание, что эта буржуазная семья имеет при себе все, что может любой среднестатистический человек только пожелать. Но у них отсутствует одна важная деталь, которая делает из них людей — сострадание.

Именно на это намекает Пьер, хоть и иронично, да еще и на пьяную голову, периодически называя прислугу матери рабами, а следом притаскивая французских иммигрантов на обед в честь ее помолвки. Анна сгорает со стыда, желая спровадить подальше не прошенных гостей, в то время как ее жених (Тоби Джонс) пытается уговорить их остаться и находит им место. Это своеобразный ответ Brexit, который стал концом демократической иммигрантской политики на территории Великобритании, или же просто комическое совпадение?

Ханеке подрывает нравственные табу, показывая общество изнутри, совершенно не волнуясь о комфорте публики. Но в этом фильме действительно существует happy end, совершенно «ханековский», нетипичный, но абсолютно необходимый. Только ждет ли тот же самый «счастливый конец» и сегодняшнее общество?

Текст: Ася Заболоцкая